Падшая звезда
Шрифт:
— Вообще-то… нет. До сих пор мне хватало собственной энергии!
Князь Гор покивал.
— На твоём прежнем уровне, конечно, хватало. Но для решения настоящих задач этого мало. Коль скоро ты намерена у меня учиться, тебе придётся пересмотреть многие представления…
Товессе это понравилось ещё меньше, чем всё предыдущее, однако выступать она не стала. У всякой капризной склочности есть предел. Как бы то ни было, дочь Лайдеба была по-своему вовсе не глупа и понимала, когда следует промолчать.
То, что не нравилось Товессе, у Ниррит вызвало обратные эмоции.
— Если это поможет мне добиться большего, чем сейчас, — с радостью!
— Ну-ну. Помнится, я обещал поговорить с тобой об условиях, на которых соглашусь дать тебе несколько… уроков.
— Я внимаю, Князь.
— Ну-ну, — повторил Лайдеб, холодно усмехнувшись. — Мне пришла в голову просто чудесная идея. Помимо разовых заданий, я дам тебе постоянную… работу.
— И это?
— Обучение моей дочери.
— Что?!
Издав синхронный вопль возмущения, Ниррит и Товесса посмотрели друг на друга с почти равным ужасом, а потом — на весьма довольного собой Князя Гор.
— Вы не шутите?
— Нисколько! По мере того, как будет расти уровень познаний и навыков Товессы, я буду предоставлять тебе доступ к новым тайнам высшей магии. По-моему, это честно.
"Садист!"
— А как насчёт… способов обучения? — осторожно спросила Ниррит.
— Убьёшь — умрёшь. Покалечишь — пожалеешь. А в остальном… — змеиная усмешка, — на твоё полное усмотрение.
"Точно, садист…"
— Отец!
— Да! — Он посмотрел на Товессу так, что челюсти у той намертво склеились с языком безо всякой магии. — Я, член Круга Бессмертных, я, Лайдеб Князь Гор, — твой отец! И кроме этого факта, в котором нет ни грана твоей личной заслуги, тебе похвастать нечем! Если ты намерена и дальше оставаться ничтожеством, способным производить впечатление только на однодневок, то я не собираюсь этого терпеть. Кончилось терпение!
В Ниррит, наблюдающей эту семейную сцену, шевельнулась жалость.
Шевельнулась — и затихла.
А Лайдеб тем временем перевёл исполненный ледяного гнева взгляд на свою гостью.
— Итак, устраивает тебя поставленное условие?
— Учёба за учёбу?
— Именно.
— Устраивает. А как насчёт разовых заданий?
— Их мы будем обговаривать отдельно. Прямо сейчас у меня нет работы, которую можно было бы тебе поручить и с которой не смогут справиться другие мои… наёмники. Так что можешь спешить к своему принцу на доклад.
— Я вернусь так быстро, как смогу, — пообещала Ниррит.
— Что ж, лети. Товесса будет ждать тебя. Попрощайся со своей наставницей, дочь!
— До встречи… госпожа.
Ниррит, успевшая встать из-за стола, помедлила, глядя на склонённую голову Товессы.
— До встречи… ученица.
С некоторых пор ей не нравились городские парки Энгасти, а фонтаны вызывали неприязнь. Увы, подумала Ниррит, у дворцового парка есть все шансы разделить эту нелюбовь…
И ведь вроде бы, если взглянуть со стороны, ничего страшного. Ни скандала, ни простого повышения тона, ни хотя бы мягких упрёков. Но ощущения всё равно весьма тягостные. Как будто из-за неловкого разворота, задетое локтем, затянутым в плотную кожу куртки, обломилось что-то маленькое и хрупкое.
— Значит, сейчас ты снова отправишься в Седые горы.
— Да. Я… приняла на себя новые обязательства.
— Конечно, конечно… — рассеянно и чуть невпопад отозвался Айселит. — Желаю удачи.
— И это всё, что ты мне можешь сказать?
— А разве этого мало? Что ты хочешь услышать?
"Безнадёжно".
— Хотя бы, — слова на языке слегка горчат, — пожелание снова увидеть меня. Впрочем, можешь не трудиться, я и так знаю твоё ко мне… отношение.
Принц почти отвернулся.
— Рад, что ты веришь в меня.
— А я надеюсь, что и ты мне веришь. Счастливо оставаться, — добавила Ниррит тускло. Развернувшись и на ходу меняя "маску" тианки на человеческую, она отправилась переодеваться в "рабочий" костюм. Тот самый, в котором отправилась в Седые горы утром этого долгого дня.
"Счастливо оставаться!"
Эти два слова бились в висках у Айселита, точно два слепых птенца, слишком слабых, чтобы пробить свою скорлупу. А в затылок тупо и тяжело стучала другая фраза:
"Так будет лучше".
Да. Так действительно будет лучше.
Если не для Энгасти и для него самого, то хотя бы для Ниррит.
— Буду откровенна. Ты, как я понимаю, не в восторге от перспектив. Я, что интересно, тоже не рыдаю от счастья. Если мне что-то известно относительно учёбы, так это то, что бывает только две её разновидности. Учёба из-под палки и добровольная. Поскольку второй вид тебе знаком лишь поверхностно, мне придётся, выражаясь метафорически, закатывать в гору камень, который так и норовит скатиться с горы. Не самое приятное занятие. А также, увы, не самое продуктивное. Но ты слышала, какие условия поставил перед нами твой отец, и должна понимать, что у меня нет большого выбора. У нас обеих его нет.
Пауза.
— Так вот, чтобы не было никаких неясностей и не возникало претензий: я не намерена тебя щадить. Лютовать понапрасну я не буду, потому что вообще не люблю напрасных действий. Но никакой мягкости, никакой снисходительности, никакого попустительства лучше не жди. Ничего этого не будет. Там, где тебе хватит обыкновенной усидчивости, я буду тебя хвалить. Там, где усидчивости будет недостаточно, тебе поможет страх. Там, где не будет хватать страха, я без колебаний пущу в ход боль. Ты уже немного знакома с тем, что это такое. Вскоре твои познания относительно боли расширятся и углубятся. Это сильное средство отлично помогает укрепить мотивацию. В общем, обучаясь у меня, ты получишь ровно то, что заслужишь. То, что сама для себя выберешь. Могу обещать лишь одно: остаться на месте я тебе не позволю. Ясно?
Товесса молчала. Тогда Ниррит немного понизила голос и заговорила медленнее, слегка растягивая гласные и чуть нажимая на шипящие:
Безо всякой магии этот отработанный тон внушал безотчётный ужас.
— Когда твоя наставница задаёт вопрос, на него нужно отвечать быстро, чётко и по возможности исчерпывающе. И ещё одно. О существовании риторических вопросов — забудь. Я не настолько люблю звук своего голоса, чтобы пользоваться ими… по крайней мере, в общении с тобой… ученица. Итак, ты усвоила то, что я сказала?