Падшие сердца
Шрифт:
— Ни к чему превращать в развлечение чью–то трагедию, — отрезала я и взглянула на часы. — Должна извиниться, но у меня еще много дел. Надеюсь, ты понимаешь меня.
— О да, конечно, мы еще увидимся. Я поеду в Париж не раньше осени: собираюсь изучать живопись.
— Очень интересно. Я позвоню тебе, и мы договоримся, — солгала я, желая поскорее отделаться от своей гостьи. И хотя Эми не была со мной так жестока, как другие, ее приезд оживил во мне слишком много тяжелых и мучительных воспоминаний о жизни в школе Уинтерхевен, которые я давно похоронила в тайниках своей памяти,
Когда Эми уехала, я спросила Куртиса о Тони и, узнав, что он еще не вернулся и не звонил, я связалась с его секретарем. Оказалось, что Энтони так и не появился на фабрике. Не на шутку встревожившись, я стала думать, что предпринять. После смерти Джиллиан Тони вел себя очень странно.
И тут меня осенило. Это произошло само собой, просто я сидела в гостиной и думала о Тони. Вдруг я поняла, где он был. Но мое предположение следовало проверить. Выйдя из дома, я перешла лужайку и направилась к лабиринту. Быстро преодолев знакомый путь, я вышла к коттеджу. Сердце мое сжалось при виде машины Тони. Я потихоньку подошла к дому и осторожно заглянула внутрь через маленькое окошко, перед которым рос куст шиповника.
В кресле–качалке Троя лицом к маленькому камину сидел Тони. Кресло почти не двигалось. Скорее всего, здесь он и провел большую часть дня, тоскуя в одиночестве и находя утешение в маленьком домике брата, среди его вещей. Моим первым желанием было войти, но я передумала. Человеку необходимо иногда побыть в одиночестве. Совершенно очевидно, что Тони было бы неприятно, если бы кто–то нарушил его уединение. Кроме того, мы могли наговорить друг другу много лишнего. Поэтому я вернулась в Фарти.
Тони появился перед обедом. Он делал вид, что целый день напряженно работал, и я не решилась сказать ему о звонках из конторы. Куртис передал Тони несколько писем, которые тот взял без слов. Потом Тони поднялся к себе, предупредив, что голоден и спустится к обеду. Я тоже отправилась принять душ и переодеться.
Не успела я выйти из ванной, как зазвонил телефон. Уверенная, что звонит Логан, я сняла трубку. Но нет, это звонила Фанни. Мы не виделись и не разговаривали после скандала в лесном домике. Я подумала, что сестра начнет меня обвинять в том, что я ее избегаю, но на уме у нее было кое–что похуже. Фанни наконец отыскала способ уязвить меня, поразить в самое сердце.
— Мне жалко твою бабушку, — начала она. — Хотя ты ее называла как–нибудь поинтереснее: ты ведь теперь тоже знатная дама.
— Я звала ее по имени или бабушкой, — прозвучал мой ответ. — А как ты живешь, Фанни?
— Не скоро же ты собралась поинтересоваться, — и, помолчав, ласковым голоском запела: — А скажи, Хевен Ли, ты еще не забеременела? Жила бы в Уиллисе, давно бы ждала ребенка.
— Пока нет, я еще не готова обзаводиться детьми.
— Вот как, а у меня для тебя есть новость: я беременна, — объявила Фанни ликующим тоном.
— Правда? — Я даже присела от неожиданности и приготовилась выслушать историю об их отношениях с Рендлом, который сделал ей ребенка. Но Фанни приготовила для меня еще один сюрприз.
— И не моя это вина, Хевен,
— Моя вина? — Я подумала, что Фанни снова примется укорять меня в том, что я ее бросила одну в Уиннерроу, хотя в детстве мы обещали быть вместе. Она всегда ставила мне в вину, что отец продал ее священнику и что потом я недостаточно противилась продаже пастору ребенка Фанни. По мнению Фанни, во всем, что с ней случалось, и в том, какой она стала, была виновата только я, потому что якобы бросила ее в юности.
— Тебе следовало быть здесь и проявлять ко всему больший интерес, — продолжал журчать ее голосок. Мне совсем не понравились слишком веселые нотки в ее голосе. Я почувствовала какой–то подвох.
— И чем я должна так интересоваться? О чем ты, Фанни? — я старалась показать, что на меня не действуют ее намеки.
— А должна ты больше интересоваться своим мужем, Логаном, — заявила Фанни.
— Логаном? А какое он имеет к этому отношение? — спросила я, чувствуя, как учащенно забилось сердце.
— Да я же беременна от Логана, — пояснила Фанни. — Я ношу его ребенка, а не ты.
Глава 10. Коварство Фанни
Я почувствовала, как мое тело покрылось гусиной кожей. Словно две ледяные руки заключили меня в свои объятия. Смех Фанни отозвался в ушах острой болью, как будто на линии неожиданно возникли помехи. Хотя я испытывала острое желание бросить трубку, но не могла этого сделать: она словно приклеилась к уху. Мое молчание придало Фанни уверенности. Я очень живо представила наглое выражение ее лица: горящие глаза, обнажившиеся в злорадной усмешке мелкие зубы. Фанни всегда удавалось с завидной легкостью играть своими чувствами и менять настроения. Ей это стоило не большего труда, чем при переключении программ телевизора.
— Если родится мальчик, я назову его Логан, — продолжала издеваться Фанни. — А девочка пусть будет Хевен.
Я не могла ничего сказать, стараясь собраться с мыслями. Губы мои будто слиплись, а зубы сжались до хруста. Пытаясь проглотить стоявший в горле ком, я почувствовала, как на шее вздулись вены. В горле першило.
Мысли молнией проносились в мозгу. Может, Фанни лгала от зависти или из ревности. Я просто не могла поверить, что Логан был отцом ребенка Фанни. Возможно, им являлся Рендл, а она решила представить дело в ином свете, воспользовавшись тем, что Логан долго оставался в Уиннерроу один.
— Я тебе не верю, — я не узнала своего голоса, так неестественно тонко он прозвучал. — Ты все выдумала, и это ужасно и подло. Но это меня не удивляет, — продолжала я, постепенно овладевая собой. — Для меня не секрет, что ты постоянно пытаешься встать между мной и Логаном. Как только я с ним познакомилась, ты только этого и добивалась. А Логан предпочел меня.
Фанни снисходительно рассмеялась; складывалось впечатление, что это я, а не она все время притворялась. В ее смехе чувствовалось превосходство. Она обращалась со мной, как с несмышленым ребенком. И это разозлило меня до крайности. Окажись Фанни в этот момент рядом, я бы оттаскала ее за волосы и сбила бы с нее спесь.