Падший ангел за левым плечом
Шрифт:
Полковник Гущин сидел за письменным столом – без пиджака, в одной рубашке, из белой и крахмальной ставшей серой после многочасового осмотра дома и гаража. Под мышками – пятна пота. Никакой дурацкой кобуры «наискосок». Лысина блестит как зеркало, отражая огни люстры.
Кабинет окнами на Зоомузей залит светом. Ночь. Чайник на чайном столике холодный. Не время сейчас пить чай.
– Так все-таки вы его подозреваете в убийстве жены? – повторила Катя. – Одна из версий, да? Сам себе алиби подготовил, а киллера нанял. Поэтому знал, что дверь изнутри на задвижку не закрыта, и жене с мобильного не звонил? Может, и парня, своего
– Это и так ясно. Сиваков сказал, что ее убили днем между одиннадцатью и часом.
– Нанятый Вавиловым киллер? – гнула свое Катя. – Вы Вавилову не верите. Подозреваете его. Оттого вы сейчас такой…
– Какой? – спросил полковник Гущин.
Катя хотела сказать «как в воду опущенный», но прикусила язык. Нет, это не точные слова. И не «печальный» он, и не «разочарованный». И не «испуганный», и не «сбитый с толку».
Гущин сейчас какой-то бесцветный. Несмотря на то что лысина блестит…
Полковник Гущин здорово постарел. Он и в отпуске был, и в госпитале потом лежал. Вообще слухи бродили, что он на пенсию уходит. Катю эти слухи пугали. За то время, пока Гущин отсутствовал, многое изменилось.
Но вот он вышел на работу. Вот он опять сидит в своем большом кабинете шефа криминальной полиции.
И окна кабинета смотрят на Зоомузей.
– Вавилов опять в министерство уходит. И на этот раз снова на повышение. На генеральскую должность в Штаб. Дело уже решенное, а потом и выше пойдет, на замминистра, – ответил Гущин. – И есть информация… слухи, если хочешь знать, что этим он во многом обязан связям своего тестя. Отца Полины. Тот в Торгово-промышленной палате состоит и в Союзе предпринимателей. Ему эта женитьба очень помогла и дальше бы помогала. А теперь не знаю уж как. Тесть обвинять зятя начнет, что не уберег сокровище – молодую жену. Нужные деловые связи порвутся. Есть резон убивать жену?
– Нет, но вы же…
– Ему сорок один. Ей двадцать. Не красавица. Но из очень богатой семьи. Дом этот – фактически ее приданое. Подарок ее отца к свадьбе. Есть резон убивать?
– Наследство.
– Там всем семья владеет, тесть. Влиятельный тесть. А теперь они врагами станут с Вавиловым.
– То есть вы считаете, что у Вавилова не было причин нанимать киллера и убивать жену?
– В материальном, карьерном и деловом плане он многое потеряет. А насчет их отношений… как он к жене относился, мы сегодня его послушаем. Что он сам скажет.
– Да, послушаем, если только…
– Если только что?
– У меня сложилось впечатление, что вы его подозреваете, – сказала Катя. – По обязанности – должны.
– Ты видела, что там, на стене, написано?
– Да.
– И слышала, что Сиваков об этом сказал?
– Да, но…
– Убийца оставил нам ясный, недвусмысленный знак о причинах, о мотивах этого убийства.
– Месть?
– Сотрудникам полиции иногда мстят.
– Да, но…
– За их профессиональную деятельность.
– Я знаю, но…
– И мстят жестоко. – Гущин откинулся на спинку кресла. – Правда, такого, как в доме, я еще за всю свою службу не встречал.
– Кто-то вот так убил его жену, чтобы отомстить ему за… За что? За какое-то дело? За арест?
– Это и станем выяснять.
– Но он же работал с вами долгое время. То есть не здесь, в Главке, а «на земле», в районе, вы можете предположить, что это за дело?
– Вавилов сам из Рождественска. У него выслуги, кажется, лет восемнадцать уже. Почти все время в уголовном розыске он работал. Сначала опер, потом старший опер, затем начальник уголовного розыска ОВД Рождественска. И вот уже пять лет, как он не в розыске. Он поменял службу. Сначала ушел в министерство, в кураторский отдел его взяли. На повышение. И потом два года учился в академии на курсах для высшего руководящего состава. Затем сюда в Главк его назначили на эту должность. Он тут у нас почти год без малого. Фактически он – один из моих начальников теперь, а когда-то… когда-то… – Гущин покачал головой. – Он пять лет никакими уголовными делами не занимался – рос по карьере, учился, связями обрастал. Вот женился на этой девушке из богатой, очень богатой семьи. Отец Полины сообразил – Вавилов перспективный зять, с амбициями, может и до министра МВД дослужиться. Так что там интерес у них был обоюдный породниться. А теперь все рухнуло.
– Это дело из его прошлого, да? – Катя… она все говорила, говорила, спрашивала, спрашивала.
Лучше уж говорить, обсуждать. Не молчать. Иначе сразу перед глазами всплывала та картина – руки, прибитые к стене. Руки, отрезанные электропилой. И уложенные в причудливую букву «М».
Мщу…
– Что же это за дело?
Гущин молчал. Нет, он не раздумывал над Катиным вопросом и ничего не вспоминал. Он просто хранил молчание.
– В фильмах всегда показывают, если у полицейского убивают жену или кого-то из семьи, тот сразу плюет на закон, на все… и начинает мстить в ответ, мочить всех без разбора, – сказала Катя. – По-вашему, тут у нас будет так же?
– Мы сейчас с ним побеседуем, – тихо ответил полковник Гущин. – Ты мне поможешь, если он… если он снова вдруг впадет… ну, станет неадекватным с горя. Начальник Главка его, конечно, от работы освободит на какое-то время – в связи с похоронами и вообще с расследованием. Но без Вавилова мы не справимся. Потому что он для нас сейчас – один из самых главных свидетелей.
– Свидетель, значит, не подозреваемый?
– Свидетель, – повторил Гущин. – Это дело связано с тем, чем он занимался пять лет назад, будучи начальником уголовного розыска в Рождественске.
Он произнес это как раз вовремя.
В дверь кабинета постучали.
А потом вошел полковник Игорь Вавилов. Гущин встал ему навстречу.
Катя съежилась в комок на своем стуле. Ей хотелось и уйти, и остаться. Все сразу и одновременно. Вавилов ее даже, кажется, не заметил.
Они с Гущиным сели рядом на дальнем конце совещательного стола.
– Переночуешь в Главке? – спросил Гущин.
Вавилов кивнул.
– А утром?
– Поеду домой.
– Может, не надо туда? Домой-то?
– Тесть днем прилетает из Гонконга. Он там на бизнес-форуме. Все сразу прервал, всю программу. Похороны ведь надо готовить.
– Сиваков с медэкспертизой не задержит, – сказал Гущин. – Он обещал.
– Пусть делает, что нужно. Что необходимо.
Катя слушала Вавилова. Спокойно говорит сейчас. И взгляд… взгляд тоже – ничего. Не безумный.
Видно лекарство подействовало. И вообще. Он взял себя в руки. Он смог.
Это ли не подвиг в такой ситуации?
– Вопросы есть, Игорь Петрович. – Гущин медлил, ждал его реакцию.