Падший враг

Шэн Л. Дж.

Она наклоняет голову набок, забавно глядя на меня.

— Правда?

— Да.

— Почему?

— Ну . . . — Проверяю температуру. Она стоит неподвижно, не приглашая меня подойти ближе, но и не отстраняясь от меня. — Я вложил пятьсот тысяч в ремонт и полную реконструкцию всего несколько недель назад. Они должны начать работать над ним после того, как закончится "Чайка".

Она прикусывает рот, ее глаза вспыхивают.

— Ты этого не сделал! — Она топает ногами, такая полная радости, что я не могу не запрокинуть голову и не рассмеяться.

—

Сделал.

— Но . . . почему? — Она недоверчиво качает головой.

— Я собирался продать его Арчи Колдуэллу, моему старому другу, если его можно так назвать. Он хотел его для своей жены, которая переезжает сюда и ищет проект, чтобы развлечь ее. Тогда я понял, что если все пойдет по моему плану, может быть, у меня появится жена, которая тоже захочет оставить Калипсо Холл для себя. Кроме того, оказывается, я сентиментальное маленькое дерьмо. Моя мама любила этот театр, и . . . ну, я любил ее.

— В любом случае, я не хотел предпринимать никаких резких действий, не посоветовавшись с тобой.

— Со мной? — Она прикладывает палец к груди, поднимая брови.

— С тобой. — Улыбка расплывается по моим губам.

— Твой бизнес - твой, а не мой. — Она качает головой

Я смеюсь.

— Что мое, то и твое — пока ты моя. Это сделка. А я никогда не заключаю плохих сделок.

— Почему ты вообще улетел в Лондон? — Она хмурится, сбитая с толку.

Я машу рукой в ее сторону.

— Арчи сравнил потерю любимой собаки своей жены со смертью Грейс, поэтому я хотел дать ему морковку, прежде чем сказать ему лично, что у него никогда не будет Калипсо Холл.

— Ты действительно ужасен. — Она прикусывает нижнюю губу.

Я вздыхаю.

— Я знаю. Но ты все равно любишь меня? — Я улыбаюсь с надеждой.

Когда она ничего не говорит, просто смотрит, я иду к ней.

— На случай, если я еще не ясно выразился, я не Пол. Меня не интересует брачный контракт. Или детская машина. Или женщина, которая печет печенье для моих коллег. Мне нужен партнер. Равный. Я хочу, чтобы ты была именно такой, какая ты есть. — Я делаю еще один шаг, потом еще. Теперь я вровень с ней. Тепло ее тела перекатывается в моем. Она прижимается к своему плакату. К тому самому, перед которым я засыпал каждую ночь в течение нескольких месяцев, представляя, что она рядом со мной. Что мы живем в одном доме. — И я влюбился в тебя, — закончил я.

Она обнимает меня за плечи и поднимается на цыпочки, чтобы поцеловать меня. Я стону в наш поцелуй, обвивая ее руками.

— Я никуда не уйду, Арсен Корбин. Нравится тебе это или нет, я всегда буду твоим домом. Я всегда буду ждать тебя, как плакат. Я теперь твоя семья.

Я верю ей.

ЭПИЛОГ

Винни

— Я — чайка.

Только я не символизирую разрушение, как Треплев разрушил чайку в пьесе Чехова.

Я представляю свободу, и исцеление, и спокойствие.

Я когда-то где-то читала, что чайки — один из немногих видов на Земле,

способных пить соленую воду. Как это должно быть удивительно. Так бросать вызов природе.

Театральные огни жарко бьют мне в лицо, когда я заканчиваю свой монолог, Рахим рядом со мной. Мои ноги твердо стоят на сцене, и я знаю, что мое место здесь.

И когда я произношу свою заключительную фразу, когда задернуты занавески, когда публика встает на ноги, аплодируя нам стоя, и я держу за руки своих коллег — мою вторую семью, дом вдали от дома — я знаю, что сделала правильный выбор. То, что пребывание в Малберри-Крик никогда не было моим призванием.

— Не могу поверить, что ты почти бросила все это, — шепчет мне на ухо Рахим, словно читая мои мысли.

— Не могу поверить, что ты не побежал за мной, чтобы остановить меня. — Я сжимаю его руку в своей.

Он смеется.

— Были моменты, которые меня соблазняли.

За кулисами меня ждут мама, папа, Лиззи и Джорджи. Джорджи прыгает на меня, как всегда, сцепив ноги в ленивом объятии.

— Боже мой, ты даже ни капельки не смущаешься. Что противоположно смущению?

— Гордость? — бормочу я, прижавшись к ее груди.

— Да! — восклицает она. — Вот что я чувствую к тебе сейчас.

— Джорджи! — упрекает Ма, отталкивая от меня сестру, а я смеюсь, затаив дыхание. — Что за ужасные вещи ты говоришь своей сестре.

Мама крепко обнимает меня, и я немного дрожу в ее руках. На очереди Лиззи и папа.

— Вы все можете сказать мне прямо, если мне нужно найти новую работу, — говорю я. Хотя я это не всерьез. Я могла бы обладать актерскими способностями просроченного печенья, и все равно не отказалась бы от своей мечты. Тем более что Лукас был достаточно добр, чтобы вернуть ее мне до того, как узнал, что я собираюсь стать владелицей Калипсо Холл.

Ты мне совсем не нравишься, Винни, и я хочу, чтобы ты это знала. Но никто не делает Нину лучше, чем ты.

Как оказалось, в процессе я научилась нравиться себе, потому что теперь у меня будут заняты руки. Я также открываю бесплатный театральный класс в Бруклине для молодежи из групп риска.

— Ты отлично справилась, дорогая, — говорит папа.

— Так хорошо, что я три раза плакала! — Лиззи рычит.

— Ты всегда плачешь, — замечает Джорджи, косясь на нее. — Ты буквально плакала, когда в продуктовом магазине закончилось твое любимое арахисовое масло.

Я собираюсь обернуться и поискать человека, которого я так хочу увидеть сейчас, но Крисси и Арья — последняя держит маленького Луи на руках — бросаются ко мне издалека, как одержимые игроки в регби.

— Как хорошо, что ты вернулась! — Арья целует меня в щеку.

— Буквально, — добавляет Крисси, вырывая Луи из рук Арьи и воркуя с ним. — Я думала, что Лукас совершит убийство, если не найдет новую, подходящую Нину. Знаешь, он звонил мне по пять раз в день и спрашивал, могу ли я вернуть тебя? В какой-то момент он предложил, чтобы мы ввели тебе успокоительное.