Падший
Шрифт:
Тем не менее, идти лишь по разорённым войной и анархией землям даже для такого отряда выглядело расточительством. Наверно, поэтому Астия с Эрхан-беем и дали команду войти наконец в какое-нибудь мало затронутое разрухой село. Возможность переночевать в нормальных условиях, обиходить как следует лошадей, проверить обозный транспорт, пополнить запасы, разжиться недостающим и необходимым — отказываться от такого, особенно если явной угрозы не чувствуется, попросту глупо…
Решения, куда меня отвести и где запереть, я дожидался минут пятнадцать. Всё это время просто стоял, прислонившись
Эта молельня выглядела достаточно старой, сложенной из потемневших от времени брёвен. На куполе, выполненном в виде конуса, красовался крест. Только не прямой, как у земных христиан, а косой, по типу андреевского. Чуть присмотревшись к нему, я вздрогнул…
— Хватит глазеть! Пошёл, — скомандовал подошедший «конвойный», ухватив за верёвку и потянув за собой. — Давай-давай, пошевеливайся… крыса барханная…
Как и предполагал, меня завели в сарай-каталажку. Внутри, в самом деле, оказалось что-то вроде узилища, совмещённого с «промышленным» складом. Кучи какого-то деревенского барахла и несколько загородок с относительно толстыми стенами и дверями со стальными решётками.
В одной из таких вот «камер» меня и заперли. А вот пожрать не дали. Забыли, наверное. Но я этому ни капельки не огорчился. Потому что впервые за трое суток наконец-то остался один, без пригляда. Тусующийся где-то рядом охранник не в счёт. На меня он внимания не обращал, а если б и попытался проверить, что с пленником, то ни черта бы без факела не увидел — темень внутри стояла первостатейная.
Я же, в отличие от него, всё видел прекрасно. «Специальное зрение», приобретённое полгода назад в трактире в Больших Лисавах, работало до сих пор и со временем, судя по ощущениям, становилось всё лучше и лучше.
Чем такая способность могла бы помочь мне сегодня — об этом я пока не задумывался. Все мысли сейчас занимала местная «церковь» и «крест» на куполе. Классический андреевский крест, только составленный не из двух одинаковых перекладин, а из «стрелы» и «дубины». И это был вовсе не «новодел» — я это точно видел…
Из полудрёмы меня выдернул ударивший по глазам свет. Дверь в камеру отворилась, и зычный голос скомандовал:
— Подымайся! Тебя хочет видеть высокородная…
Меня вывели из сарая и отконвоировали в трактир.
Волшебница Астия занимала одну из гостевых комнат на втором этаже.
— Оставьте нас, — приказала она, когда меня втолкнули к ней в «номер» и усадили связанным на «гостевой» стул.
Ривийские воины вышли, мы остались одни.
Снаружи уже стемнело. Магичка сидела в кресле напротив, нас разделял небольшой столик, типа журнального. Вместо газет и журналов на столике располагался подсвечник. Смотреть на хозяйку комнаты через пламя свечей было не слишком удобно. Контуры женщины расплывались, детали терялись в окружающем свечи световом круге.
— В прошлый раз мы, по-моему, не договорили, — сообщила высокородная через десяток секунд.
— В прошлый раз мы, по-моему, не разговаривали, — ответил я в тон.
Женщина усмехнулась.
После очередного включения «специального зрения» подсвечник мне уже не мешал. Поэтому удавалось отслеживать даже самую тонкую мимику.
— Согласна. Разговор был односторонним. Но теперь, я надеюсь, всё это в прошлом.
— В прошлом? С чего бы? — позволил я себе немного сарказма.
— Ну… хотя бы с того, что если бы не моё вмешательство в твою беседу с Ашкаром, говорить мне сейчас было бы не с кем.
Я сверлил её взглядом, пытаясь понять, сколько в её словах правды.
— Так, значит, дракончика тоже ты подослала?
Спросил и тут же отметил мелькнувшее на лице собеседницы замешательство. Недаром, выходит, она поставила между нами горящий подсвечник. Скрывать при допросе эмоции — первейшее дело. Вот только со мной эти фокусы не проходят. Поэтому счёт пока один-ноль в мою пользу.
— Я знаю, кто запустил дракончика, — ровно проговорила Астия. — Но я также знаю, кто заставил её это сделать.
Ладно. Будем считать, что один-один.
— Хорошо. Оставим прошлое прошлому. Что тебе нужно сейчас?
Дама слегка наклонила голову:
— Для начала хотелось бы знать, как к тебе обращаться.
— У меня много имён, — пожал я плечами. — Леннир с Севера, Дарий из Марки, Димир из Урочища, Краум из Пустограда… Выбирай любое, не ошибёшься.
— Я буду звать тебя… Леннир с Севера. Это имя, мне кажется, подходит тебе больше других.
Мне было в правду без разницы. И я не видел смысла скрывать свои имена. Империя рухнула, император убит, Конклав уничтожен. Гоняться за мной больше некому. А то, что сегодня я связан и, типа, в плену… Ну, будем, как говорят, посмотреть, зачем я понадобился этой грудастой…
— Ну, так и вот, Леннир, — продолжила женщина. — Ты, наверное, уже понял, что убивать тебя я не собираюсь. Сегодня это бессмысленно и непродуктивно. Император погиб, Империя уничтожена, власти на её территории больше нет.
— Тебе нужна власть?
— Власть нужна всем, — хмыкнула Астия. — Но власть — это не самоцель. Власть ради власти меня не интересует.
— Да неужели? — поднял я бровь. — Ты хочешь сделать всех нищих богатыми, злых добрыми, а несчастных счастливыми?
Астия засмеялась.
— Нет. В моих планах такое не значится. Проблемы злых и несчастных нищих меня не интересуют.
— Да? А что тогда интересует?
Глаза собеседницы сузились:
— Я хочу сохранить в этом мире магию. Настоящую магию, а не подпорки из рун и шаманских танцев. Понятно?
— Понятно. Чего ж не понять? Но только, боюсь, в том виде, какой ты хочешь, это уже невозможно.
— Почему?
— Потому что драконья магия умерла вместе со «средоточием» последней драконицы, а то, что идёт ей взамен, тебе не понравится.