Падуб и железо
Шрифт:
Войдя в город через новые ворота, сооруженные из свежеотесанного камня — каменщики все еще трудились над фасадом, — Робин очутилась в толпе, и на несколько мгновений ее охватил неописуемый страх. Она не привыкла к такому шуму и суете вокруг, к случайным прикосновениям людей. Но девушка продолжала проталкиваться вперед, к рыночной площади, где обычно свободнее. Она решила, что уж рыночная-то площадь не могла слишком сильно измениться.
Однако добравшись, Робин обнаружила, что и тут все не так, как она ожидала. Площадь не пустовала, как бывало семь дней из четырнадцати, и не была забита продавцами,
Вместо этого по периметру площади была натянута грязно-красная веревка, ее держали вбитые в землю железные столбы. В каждом углу поля стояла небольшая группа воинов в доспехах, а посредине находилась огромная, грубо обтесанная глыба песчаника, лежащая на боку, словно опрокинутый эоловый столб. Из нее торчал меч. Даже на расстоянии шестидесяти футов Робин чувствовала, что здесь замешана магия железа. Меч вогнали в камень при помощи какого-то сильного заклинания.
Но присутствовал и отголосок магии падуба. Толком разобраться у Робин не получалось, но это было как-то связано с лежащей на камне рядом с мечом грудой веточек, — не то птичьим гнездом, не то чем-то подобным. Только вот в этом «гнезде» ощущалась мощная магия падуба, да и рябины тоже. От такого близкого соседства двух магий — падуба и железа — Робин охватило необычное чувство, и ее слегка замутило.
— Странно, правда? — донесся шепот у нее из-под локтя. — Посеребри ручку, и я расскажу тебе всю историю.
Робин оглянулась — и отступила. Безногий калека — у него не было обеих ног по колено — улыбался ей и протягивал ладонь. Видно было, что этот англ некогда отличался ростом, силой и красотой. Теперь же он сделался нищим — хотя, как предположила Робин, достаточно преуспевающим, потому что одет был вполне прилично, а для культей были сделаны мягкие подушечки.
— Ты потерял ноги при Сенлаке? — спросила она.
Робин решила дать калеке монету, если он окажется одним из людей ее отца.
— Не-е, — улыбнулся калека. — Несчастный случай при постройке замка. Королевский судья заплатил мне за увечье, но денежки давно разошлись. Давай же, не скупись. С тебя серебряный, с меня — история про меч.
— Нет, — отрезала Робин.
Она отвернулась и зашагала обратно к шумным, забитым народом улицам. Калека что-то крикнул ей вслед, но без злости. Что-то насчет того, что без хорошего рассказчика эту историю и слушать-то не стоит.
Толпа поглотила и закружила Робин. Девушке потребовалось некоторое время, чтобы снова сориентироваться и найти людской поток, который понес бы ее в нужном направлении, а не в противоположном, в более сомнительные кварталы.
Как бы ни поворачивали улицы, сколько бы народу ни толпилось вокруг, Робин держала свою цель перед глазами.
Башни замка неизменно возвышались над всеми крышами города.
В конце концов она добралась до ворот и остановилась между торговой сумятицей города и стражниками, бросившими на нее безразличный взгляд. Новая надстройка над ворогами была сделана из того же белого камня, что и городская стена. Но створки ворот, вырезанные из древнего дуба, были достаточно старыми, и на них были написаны имена всех королей и правящих королев Англии, начиная с Альфреда.
Робин обнаружила среди них имя отца. Герцог Вильям не стал его удалять, хотя этого можно было ожидать. Имя самого герцога красовалось здесь же, оно выделялось свежей резьбой по старому дереву и стояло над Гарольдом и Эдуардами, Эдгарами, Эдмундами и прочими, потускневшими до полной нечитаемости.
Робин кашлянула, пытаясь прочистить горло, и стражники снова посмотрели на нее. В ответ она уставилась на них и вдруг осознала, что это мгновение сродни тому, когда она сорвала с плеча Меревин рог. Если она сделает шаг вперед и заговорит, ее план придет в движение, которое уже не остановишь. От того, сработает план или провалится, будет зависеть ее судьба, и судьба герцога Вильяма, и всего англского королевства — а может быть, и всего мира.
Если она сделает шаг вперед и заговорит.
Один из стражников положил руку на рукоять меча. Теперь все трое смотрели на Робин, недоумевая, отчего она никак не наглядится на ворота и не пойдет своей дорогой, как делало большинство.
Робин шагнула вперед и одновременно с этим потянулась к железу, из которого были сделаны мечи, кольчуги и шлемы стражников, почувствовала его вес, потоки притяжения и отталкивания, что пульсировали в металле. Девушка вскинула руку, тряхнув сжатым кулаком в ритуальном жесте, и с этим взмахом все железо на стражниках и рядом с ними испустило пронзительный лязг, такой громкий и усиливающийся звук, что лицо младшего из стражников исказилось, и он чуть отступил в сторону.
Это был клич железа, объявляющий о прибытии благородного норманнского мастера железа. Его должен был услышать весь замок. Но даже мастера железа не сумели бы распознать данный конкретный клич, поскольку Робин никогда прежде его не использовала. И сейчас все они, начиная с герцога, должны были недоуменно гадать, кто же мог издать такой чистый и долгий зов.
Стражники отреагировали инстинктивно, вытянувшись по стойке «смирно». Пускай Робин и выглядела как мальчишка-бродяга, но клич железа не знал отказа. Девушка подошла к стражникам, остановилась вплотную к воротам и произнесла:
— Я принцесса Робин. Желаю, чтобы меня провели к моему деду, герцогу… королю Вильяму.
Еще несколько стражников подбежали и встали навытяжку по обе стороны от арки ворот. За ними появился какой-то рыцарь, на ходу цепляющий к поясу меч. Он четким шагом подошел к Робин, на миг преклонил перед нею колено и улыбнулся, весело и открыто, без малейшего следа двуличности, которую Робин подозревала во всех норманнах.
— Приветствую вас, ваше высочество! Я — Жоффрей из Мэндака. Король ждал вашего прибытия, он сейчас в большом чертоге. Прошу, пройдемте.
— Ждал моего прибытия? — переспросила Робин.
Внезапно горло ее сжалось от замешательства и страха, так что слова получились хриплыми и прерывистыми.
— Да, там уже собрались все наследники короля, — радостно ответил Жоффрей.
Он поднимался, отставая от Робин на ступеньку, и по-прежнему возился со своей подвеской для меча. Он напоминал Робин охотничьего пса, что был у нее давным-давно, еще когда отец был жив. Точнее, псу полагалось быть охотничьим, но вопреки своему рвению он постоянно путался в собственных лапах и радостно носился кругами.