Пагуба
Шрифт:
— Страшная смерть, — неожиданно серьезно, без тени улыбки вымолвил Данкуй, потом поклонился новому ише и добавил вполголоса: — Повелитель, я готов повиноваться тебе, но прошу тебя оставить меня старшиной тайной службы. Мне не нужно повышение. Понижение приму с пониманием и благодарностью.
Квен перевел взгляд на Аси. Теперь, когда иша был осмотрен, балахонники во главе с бледным, как мел, Ашу оборачивали тело погибшего правителя выбеленными полосами холста, а его жена сидела на каменной скамье со спокойным, безучастным лицом, словно точно такая же процедура ожидала и ее. Зато Этри, которая обнимала сестру за плечи, не сводила
Квен поднялся и, оглядевшись в рассеиваемом огнем масляной лампы полумраке, вспомнил, что он уже не в покоях, выделенных ему во дворце Кинуна, а во дворце иши. Стены спальни были отделаны туварсинским мрамором, на широком ложе могли поместиться не менее десятка самых рослых гвардейцев Хилана. В большой походный шатер такое ложе бы точно не влезло. Интересно, часто ли его край доставался Аси? Или еще кто-то принимал ласки иши? В любом случае вкус Вавы из рода хурнайских ураев Квену понравился. В его покоях не было ничего лишнего. Стул-кресло с высокой резной спинкой, на которой теперь висела одежда Квена, и серебряными ножнами поблескивал меч. Кувшин с вином, который вчера в присутствии Квена распечатал пробовальщик. По стенам стояли мягкие скамьи, за занавесью имелась серебряная ванна для омовений, труба, из которой поворотом медного вентиля открывалась теплая вода, комната для нужды за отделанной инкрустацией дверью. Квен подошел к хрустальному столику, на котором в деревянном резном блюде лежали фрукты, бросил в рот несколько ягод, шагнул к распахнутому окну, затянутому прозрачной ячеистой тканью. Ночная прохлада овеяла обнаженное тело. Да, новый иша был немолод, но кое на что еще годился. Уж во всяком случае ни капли жира не было ни у подбородка, ни на боках, ни на ляжках. Да и некоторые желания все еще имелись. А ведь было что-то замечательное в столь длительном воздержании — не просто вернулась мужская сила к бывшему воеводе, а вернулась не только со зрелым, а как бы даже и с юношеским пылом. Интересно, а в коридорах дворца иши столь же прекрасные и податливые служанки?
За дверью кто-то дышал. Квен осторожно сдвинул запор, который проверил с вечера, потянул на себя створку. Напротив двери покоев правителя стояла раскрасневшаяся Этри.
— Уже и не надеялась дождаться, — прошептала она чуть слышно, виновато улыбнулась и прошла мимо него в покои. Когда Квен закрыл дверь, она уже сбросила шелковое одеяние и, стоя в ванной, поливала смуглое совершенное тело теплой водой.
— Я так и знала, что все это глупости, — прошептала она на ухо правителю уже под утро, когда он насладился ее совершенством сполна, а потом повторил это еще раз и еще раз. — Я так и знала. Ты просто зверь, Квен. Ненасытный зверь. Если бы у тебя была ишка, она была бы счастлива.
— У меня будет ишка, — улыбнулся Квен.
— Не будет, — рассмеялась Этри, закутываясь в шелк. — Не обманывай себя, Квен. Ты мудр, но не хитер. Неужели ты не чувствуешь, что Пагуба надвигается? Она произойдет, что бы ты ни делал. Она как зима. Ты можешь вынести на улицу тысячу печей и спалить в них весь лес Текана, но зиму не остановишь.
«Она права», — вдруг совершенно спокойно подумал Квен и сказал вслух:
— Почему ты пришла ко мне?
— Захотела. — Она пожала плечами, расчесывая волосы. — Тем более что Пагубу ты не переживешь, Квен. Или ты думаешь, что ураи Текана настолько глупы, что выкликнули твое имя, чтобы ты правил ими?
«Данкуй, — подумал Квен. — Первым мое имя выкрикнул Данкуй».
— Никто не хочет оказаться на твоем месте. А я вот захотела оказаться на месте твоей возможной ишки. А тебе разве не хочется отведать ярко украшенного яства? Мне сегодня повезло, вкус оказался достойным громкого имени.
— И часто тебе так везет? — спросил, хмурясь, Квен.
— Не слишком, — усмехнулась Этри. — Вава был торопыгой. А больше мне не попадался ни один иша. Вот разве только тот, кто сменит тебя…
— И кто же им станет? — процедил сквозь зубы Квен.
— Знаешь, — она наморщила высокий лоб, — думаю, что никто. Или станет кто-то, но не скоро. Текан распадется на части, которые будут враждовать друг с другом. Не всем нравится засилье храмовников, к примеру.
— Но ведь теперь старший смотритель Текана — Ашу? — воскликнул Квен.
— Ашу? — улыбнулась Этри и жадно облизала губы. — Ашу был очень хорош. Так же хорош, как и ты, Квен. Хотела бы я его попробовать в балахоне храмовника. А вдруг в самый главный момент из него выползет та самая мерзость, которая явилась всем нам? Это было бы незабываемо!
— Это ты заказывала меч у кузнеца Палтанаса? — быстро спросил Квен.
— Меч? — удивилась Этри. — Ах меч. Тот самый меч, о котором рассказывал Мелит?
— Он был тоже неплох? — бросил Квен.
— Кто? — не поняла Этри. — Меч или Мелит? Мелит неплох, да. Но Тупи лучше, чем Мелит. Нет, она тоже женственна, к тому же моя сестра, но она лучше Мелита. Она знает секреты женского тела лучше любого мужчины. Поверь мне, Квен. Я знаю, что ты любишь ее, но вряд ли ты успеешь добраться до Хилана.
— Ты заказывала меч? — почти крикнул Квен.
— Нет, — хихикнула Этри и выскользнула из покоев.
Когда солнце вновь сделало улицы Хурная розовыми, Квен спросил об Аси. Пожилой постельничий, который бродил по дворцу как брошенный пес, упал в дверях зала советов на колени, потом, не разгибаясь, вымолвил, что Аси прибудет, как только будет сожжено тело прошлого иши. После полудня. Квен кивнул и отпустил постельничего, но тот покосился на четырех рослых стражников в дверях зала, которых новый иша отобрал из прибывших с ним из Хилана гвардейцев, и снова бухнулся на колени.
— Хартага, — приложил он руки к груди. — Охранник Вавы. Ему некуда идти, тридцать с лишним лет назад его подбросили ураю Хурная, отцу Вавы. Он рос вместе с Вавой и стал его охранником. Парень нем от рождения.
— Как его подбросили? — не понял Квен. — Здесь? Во дворце?
— Да, — закивал постельничий. — Его обнаружили утром на пороге опочивальни урая. Тогда была великая суматоха, проверили всех девиц дворца, но не нашли ни одной недавней роженицы. Урай счел, что Хартага — дар Пустоты.
— И чего он хочет? — спросил Квен.
— Ничего, — пожал плечами постельничий. — Он изъясняется знаками, разве только может написать пару слов на полоске бумаги. Пока Вава не сожжен, он будет рядом с ним, а потом, боюсь, сдохнет, как подыхает верный пес, оставшийся без хозяина.
— Передай ему, что иша Текана его не оставит, — задумался Квен. — Мне не нужен телохранитель, какой был у Вавы, но ни Хартага, ни тем более Аси не будут нуждаться ни в чем. Впрочем, возможно, я скажу им об этом сам. В полдень я буду у погребального костра.