Пагубная любовь
Шрифт:
— Если малый ей по сердцу, не перечь, пускай выходит за него... Мой отец мне все уши прожужжал разговорами о том, чей ты сын да кто твой родитель. Ну и что? А я пошла за тебя и не раскаиваюсь.
— По-твоему, выходит, я должен отдать дочку и восемьдесят тысяч крузадо приданого какому-то писаришке, у которого нет ни кола ни двора...
— Зато у нее есть, муженек. Богатства хватит на двоих. Разузнай, что он за человек; и, если добрый малый, пускай она за него выходит, ей ведь уже двадцать минуло.
XI
Жозе
Судья взялся лично допросить наследницу майората, поскольку она не могла выступать в суде самостоятельно. Во исполнение всех формальностей закона, Фелизарда была привезена в Барселос, где ее вверили заботам семейства Алвараэнс, которому временно было поручено опекать ее.
И тут в суде начинается баталия. Истец, следуя скверным советам своего адвоката, отвечает самыми едкими диатрибами на оскорбления, коими осыпает его толстосум, издевающийся над его бедностью и темным происхождением. Тяжба превратилась в яростную грызню стряпчих, представлявших обе стороны.
Один из членов семейства Алвараэнс был молодой человек по имени Жозе Франсиско; он уже пятый год зубрил латынь в надежде выучить необходимое для того, чтобы стать каноником барселосской епархии. Четырежды он вполне заслуженно проваливался на экзаменах в Браге; но на пятый год уже мог отличить глагол от прямого дополнения и переводил литанию почти без ошибок.
Семейство Алвараэнс было старинное и зажиточное; в роду было немало монахов-бернардинцев, а один его представитель губернаторствовал в каком-то азиатском владении, откуда кораблями вывозил пряности, чем и заложил основу богатства. На фасаде дома красовался каменный щит с гербом; герб украшал также литейру, в коей привозили некогда из Алкобасы монахов, дабы те могли позабавиться рыбной ловлей в водах Кавадо и набить свиным салом кишечник, вздувшийся от монастырского ничегонеделанья.
Жозе Франсиско, семинарист, был полнокровный малый с лоснящейся физиономией, румяными скулами и глазами, запрятанными глубоко-глубоко под сонно опущенными веками. Фелизарда, невеста, вверенная попечениям его семейства, ему очень приглянулась, а судейского писца он считал мерзким шаромыжником еще с тех пор, как тот оскорбил его, спросив на площади при всем честном народе, как будет винительный падеж от «asinus» [153] . Жозе Франсиско возражал против предоставления убежища наследнице майората, дабы та могла сочетаться браком с Жозе Иполито, сыном Мануэла Тюфячника; но волею обстоятельств Алвараэнсы были вынуждены оказать писарю покровительство.
153
Осел (лат.).
Временами будущий каноник засматривался на Фелизарду и ощущал сладостную боль зарождающейся первой любви. Если наследница майората пристально глядела на него, ее взгляд оказывал на кожу лица его то же действие, что лучи солнца в безветрие — он краснел до мочек ушей; и Жозе принимался почесываться, чтобы скрыть смущение, либо
Наследница майората находила Жозе красивым и говорила его сестрам, что жалко отдавать его в священники.
Узнав об этом, Жозе преисполнился надежд, из-за коих потерял сон, и стал маяться мучительными приступами чувствительности вроде тех, что донимали некогда Жослена, а также тех священнослужителей Барселоса, которые допускали, чтобы природа взяла свое.
Жозе Франсиско Алвараэнс при каждом удобном случае старался вступить в разговор с Силвестре де Ромарисом и передавал ему все, что Фелизарда говорила про Иполито. Опекаемой девице он приносил письма от отца и читал их ей тайком от остальных членов семьи. Писарь заподозрил, что дело нечисто, и стал добиваться, чтобы Фелизарду вверили попечениям другого семейства, ссылаясь на то, что в доме Алвараэнсов она подвергается воздействиям, не дозволенным законом.
Между тем во время этих тайных чтений между наследницей и выразителем скорбей ее отца установилась достаточно тесная близость. Однажды, когда Фелизарда утирала слезу, слушая слова прощания, писанные ее заболевшим папенькой, Жозе Франсиско, поддавшись бессознательному порыву восторга, схватил ее за руку и проговорил с величайшей нежностью:
— Не выходите замуж против воли отца... Пожалейте его, ведь он чуть не при смерти...
Наследница то комкала, то разглаживала белый носовой платок и пыталась слизнуть языком слезинку, щекотавшую ее верхнюю губу; но ответа не дала.
Алвараэнс пересказал сцену старику. Силвестре взял документы по делу, присланные ему адвокатом, и сказал семинаристу:
— Сделайте мне такое одолжение, сеньор Жозезиньо, отнесите эти бумаги моей дочке и прочтите ей, что говорит об ее отце бесстыдник, что набивается ей в мужья; прочтите ей это и послушайте, что она скажет.
Читателю уже известно из первых страниц моего сочинения, что нескромный писарь согласился включить в дело сведения об отце Силвестре, который был грабителем с большой дороги, и о самом Силвестре, который в Фамаликане занимался низким ремеслом пиротехника.
В заявлениях Жозе Иполито все это излагалось с обильной приправой из насмешек и сарказмов в стиле плутовского романа. Наследница майората внимательно выслушала оскорбительные слова, которые Жозе Франсиско прочел с пафосом декламатора, словно переводил период из Евтропия.
По окончании чтения Фелизарда, прежде чем чтец успел поднять на нее вопрошающие глаза, вскричала:
— Я хочу домой, к отцу, и сию же минуту. Вы, сеньор Жозезиньо, поедете со мной. Велите передать отцу, чтобы прислал за мною ослицу.
Жозе поспешил сообщить главе своей семьи о внезапном решении наследницы; глава семьи как временный опекун сообщил об оном же судье, и судья ответствовал, что закон не может препятствовать свободному волеизъявлению опекаемой. Когда сведения об этих переговорах дошли до Жозе Иполито, дочь Силвестре уже ехала домой в сопровождении семинариста и его сестер.
Отец и мать приняли ее с распростертыми объятиями и вне себя от счастья, она же просила простить ей ее безумие. Силвестре обнимал Жозе Франсиско Алвараэнса, коего именовал спасителем своей дочери и своей чести. Мать Фелизарды, святая женщина, смотрела на семинариста смеющимися глазами и говорила: