Пахан
Шрифт:
Я не был уверен, было ли в ее глазах облегчение или нетерпение, но когда она придвинулась ближе, положив голову мне на грудь, я сделал глубокий вдох, впитывая ее всю. «Хорошо».
Мне было нужно всего лишь одно слово.
«Иди сюда», — мой голос был грубым и таким же беспощадным, каким она меня считала.
Кэролайн подняла голову, сморщив свой милый носик. «Я здесь».
«Недостаточно близко», — я похлопал себя по колену.
Она посмотрела на меня с ужасом. «Нет. Ты не собираешься нанести себе еще больше вреда. Ты понимаешь, что вполне возможно, что ты повредил не
Когда она начала припиратся, стало совершенно ясно, что мне нужно стать с ней более… настойчивым. Я схватил ее за руку, позволяя своим пальцам впиться в ее прекрасную кожу с таким усилием, что ее удивленное выражение превратилось в самое милое рычание в мире.
«Не смей».
«Я думаю, что посмею, и ты, кажется, забыла что-то очень важное, Кэролайн». Я прижал кончик указательного пальца к ее груди. «Ты принадлежишь мне. Сними это платье и забирайся ко мне на колени. Если нет, мои колени будут использованы для чего-то совершенно другого».
Ее глаза оставались прищуренными, милый язычок несколько раз выскальзывал изо рта. Будь я проклят, если она не напомнила мне ценную персидскую кошечку. В моем представлении кошечки были опасными зверями, хитрее людей, но она была невероятной.
И это усилило мое желание в десять раз.
«Хорошо, мистер Ворчун. Однако если ты повредишь ногу еще сильнее, я не позволю тебе ныть ни минуты. Ни десяти секунд. Ты будешь улыбаться, мириться и терпеть боль. Это понятно?» Она фыркнула, слезая с моих колен, и даже выругалась себе под нос, дергая за то, что должно было быть дорогим платьем.
Деньги ничего не значили для меня. Я бы купил ей десять сексуальных платьев завтра. Видя ее такой непокорной после всего, что она пережила, я узнал о ее характере то, что я упускал из виду все эти годы.
У нее была сила льва, выносливость волка и хитрость лисы. Сочетание было не просто опасным. Оно было непристойно горячим.
И мой член был готов вот-вот перейти в состояние настоящей агонии, настолько я ее хотел.
«Идет, маленькая мисс солнышко».
Даже то, как она начала швырять платье через всю комнату, было очаровательно, но я видел, как крутились колесики в ее голове. Она осторожно подошла к стулу, аккуратно сложила и накинула платье на спинку, даже потратив время на то, чтобы разгладить ткань. Ее мать могла быть легкомысленной стервой, но она научила свою дочь манерам, уважению и общепринятым нормам приличия.
В моем мире эти качества были редкими. И я никогда не хотел, чтобы кто-то или мой образ жизни разрушили это в ней. Плюс, у нее была жажда жизни, которую я потерял так давно. Может быть, наша страсть была моим спасательным кругом, внутривенным наркотиком, который восполнил бы все то, чего мне не хватало в жизни.
Главное, чтобы я не сломал ее, не уничтожил ее жизнерадостную личность или еще хуже.
Убил ее.
Когда она обернулась, мне пришлось сделать глубокий вдох. То, как она украдкой оглянулась через плечо, очевидно обеспокоенная тем, что кто-то войдет, было так же мило, как и все остальное. Мягкий румянец,
Но я почувствовал перемену в ее личности, потребность, которая нарастала так же, как и во мне секундами ранее. Она бросила на меня один из тех взглядов, которые могли бы сжечь дом в одно мгновение, прежде чем сесть мне на ноги. Будь я проклят, если бы эта маленькая лисица не обхватила свои голые груди, сжимая их до тех пор, пока я не сошел с ума.
«Ты непослушная девчонка», — прошептал я. Так много аспектов мужчины, которым я стал, не подходили ей. Она была милой и невинной, а я был большим и плохим, но вместе мы были динамитом.
«Да, я такая. А я-то думала, ты видишь во мне только невинный цветок». Она засунула палец в рот и медленно двигала им, полузакрыв глаза.
Я никогда не обращал особого внимания на женское соблазнение. Мне было все равно. Моя жена не из тех, кто любила играть в непристойные игры, она была более приземленной, а других женщин, к которым я относился как к усладе для глаз, я почти игнорировал.
Но эта девушка. Кэролайн была уязвима. Она была молода и неопытна, но она была сама по себе. Какой мужчина не нашел бы это привлекательным?
Или жаждующим?
С усилением воли я воспользовался возможностью расстегнуть ремень. Через несколько секунд она шлепнула меня по руке, как будто я был плохим мальчиком.
«Нет, не надо. Ты сам об этом просил, так что я главная».
Я усмехнулся, более удивленный, чем следовало бы, учитывая обстоятельства, но, черт, это было так весело, как никогда за долгое время. «Пока, моя дорогая. Не забывай об этом». Я указал на нее, а затем снова на себя.
Она просто закатила глаза, прежде чем провести кончиком пальца по соску. Они оба были твердыми и розовыми, мой язык жаждал лизнуть, мои зубы хотели укусить. Я был одним из тех прожорливых мужчин, которые жаждали поглотить свой пир. Но нет, она хотела играть.
Я постараюсь проявить терпение.
Даже если это убьет меня.
Закончив меня мучить, она встретилась со мной взглядом и закончила с моим ремнем, не торопясь расстегнуть мои брюки и спустить их с предельной нежностью. «Это ведь не больно. Правда?»
«Я в порядке, детка. Перестань обо мне беспокоиться». Боль все еще кусала, но я испытывал и худшее. И каждый кусочек дискомфорта стоил того, чтобы наслаждаться такими моментами.
Но черт, если мой зверь не был еще более голоден. Ее роскошные груди были прямо там, ее соски умоляли, чтобы их пощипали и пососали. О, я был таким плохим человеком, и в этот момент мне было все равно.
Я мог бы винить ее. Она была причиной моей безусловной потребности.
Когда она стянула материал вниз, снимая мои боксеры, она провела языком по нижней губе в знак признательности. «Ты такой горячий. Тебе кто-нибудь когда-нибудь это говорил?» Она не спеша расстегнула мою рубашку, сдернув материал вверх и отодвинув его в сторону. Ее ноздри раздулись, когда она провела обеими ладонями по всему телу, разминая мой живот.
Если бы она не была очень осторожна, я бы не смог контролировать себя рядом с ней.