Пакт
Шрифт:
Был чудесный теплый вечер, она заставляла себя идти медленно, не бежать. Издали увидела полосатый бело-зеленый тент кафе «Флориан». Столики на улице – одна из любимых примет берлинской весны.
«Можно ходить сюда завтракать, – мечтательно промурлыкала маленькая Габи, – тут хороший венский кофе и большой выбор свежих пирожных».
Под тентом сидели несколько человек, она скользнула взглядом, но не по лицам, а по столикам, не увидела ни «Голуаз», ни каталога. Подняла глаза, заглянула сквозь стеклянную витрину внутрь. Зал отлично просматривался,
– В чем дело? – возмущенно вскрикнула Габи и обернулась так резко, что стукнулась лбом о колючую челюсть. – Ты… ты… что ты здесь делаешь?
Ося был небрит, похудел, под глазами залегли темные тени.
– Быстро уходим, не смотри туда, – зашептал он ей на ухо, задел локтем официанта, извинился, схватил Габи под руку и силой потащил на другую сторону улицы.
– Фрейлейн, все в порядке? Вам нужна помощь? – крикнул вслед официант.
– Благодарю, все хорошо! – громко ответила Габи.
– Не смей оборачиваться! – прошептал Ося.
– Куда мы идем? – спросила она, когда они перешли проезжую часть и свернули в переулок.
– Куда угодно, подальше от «Флориана», от голубых «Голуаз» и каталога «Вертель».
– Пусти меня! Это не твое дело!
Она попыталась вырваться, но он сжал ее руку еще крепче и произнес сквозь зубы:
– Фрейлейн, вы удивительно похожи на Марику Рёкк.
– Мы с Марикой близнецы, – автоматически отозвалась Габи и прошептала: – Ты с ума сошел.
– Да, я сошел с ума, я не должен был подпускать тебя близко к «Флориану». Но я не сумел выяснить, когда ты вернешься из Парижа, а ловить тебя там было слишком рискованно, мы могли разминуться. Твой московский товарищ провалился, за столиком тебя ждет гестапо.
Габи едва сдерживала слезы, ее трясло.
– Зачем ты влез в это?
Ося обнял ее, поцеловал в краешек глаза.
– Прекрати трястись! На нас смотрят. Ты же знала, что я давно по уши в этом.
– Знала. Конечно, я всегда знала, что ты негодяй и мерзавец. Как ты мог? Ты обещал, что не будешь рисковать, одно дело англичане, другое…
– Да, англичане это очень удобно, англичане своих не убивают, риска меньше. Но и пользы меньше. Практически никакой пользы.
Габи резко остановилась.
– Что значит «не убивают своих»? Что ты хочешь этим сказать? – у нее закружилась голова, она оступилась, подвернула ногу, упала бы, если бы Ося не удержал ее.
До нее дошло, наконец, что случилось, что могло случиться. Сквозь звон в ушах она услышала шепот Оси:
– Я бог-крокодил Сухос, который обитает посреди ужаса.
– Я змея Сата, мои годы нескончаемы, я рождаюсь ежедневно, – пробормотала Габи и зажмурилась.
Этот длинный пароль знали всего два человека, она и Бруно. Он мог быть использован кем-то третьим только в экстренном случае.
– Я не успел раздобыть каталог магазина египетских древностей «Скарабей» в Цюрихе, магазина больше не существует, – спокойно объяснил Ося.
– Ты знаком с Бруно?
– Он завербовал меня еще раньше, чем тебя.
– Почему ты ничего не рассказывал? Я думала, ты работаешь только на англичан, я была уверена…
– Я уже объяснил тебе: работать на англичан безопасно и солидно. Но смысла никакого. Противостоять монстру может только другой монстр, еще более ужасный.
– Наш ужаснее! – шепотом выкрикнула Габи. – В России нет нацизма.
– Кроме нацизма существует много разной мерзости. В России повальные расстрелы, пытки, концлагеря.
– Куда делся Бруно?
– Ушел к англичанам. Его отозвали домой, у него не было выбора. Если бы он вернулся, его бы расстреляли, Ганне грозил концлагерь, Барбаре детский дом. Она бы долго там не протянула. Ты же знаешь, она тяжелобольной ребенок.
– За что?!
– Совершенно бессмысленный вопрос. Убивают не за что, а почему.
– Хорошо. Почему? Почему Бруно и его семью убили бы, если бы они вернулись в Россию?
– Потому что Россией правит маньяк-убийца. Все, мы пришли.
Габи зажмурилась, покрутила головой. Открыв глаза, увидела, что они стоят у ее подъезда.
– Как ты узнал мой новый адрес? – спросила она севшим голосом.
– Мне дали его в Москве. Двум людям в Москве ты обязана своим спасением. Ладно, потом все расскажу, сейчас говорить с тобой бесполезно, тебя трясет. Давай ты достанешь ключи, откроешь, наконец, дверь.
Она бестолково рылась в сумке, выронила ее, Ося поднял, сам нашел ключи.
– Смотри-ка, ты хорошо устроилась, тут нет консьержей.
Почти на руках он поднял ее по лестнице. Она согрелась и перестала трястись только в горячей ванной. Ося сидел рядом на бортике, вздыхал и молча гладил ее по мокрым волосам.
Со второго по четвертое июня 1937-го в Кремле проходило расширенное заседание Военного совета при наркоме обороны, с участием всех членов Политбюро. Сталин произнес необыкновенно длинную речь. Говорил без бумажки, как всегда, тихо, не спеша, с долгими томительными паузами.
– Товарищи, в том, что военно-политический заговор существовал против Советской власти, теперь, я надеюсь, никто не сомневается. Факт, такая уйма показаний самих преступников и наблюдения со стороны товарищей, которые работают на местах, такая масса их, что несомненно здесь имеет место военно-политический заговор против Советской власти, стимулировавшийся и финансировавшийся германскими фашистами. Ругают людей: одних мерзавцами, других чудаками, третьих помещиками, но сама по себе ругань ничего не дает.