Палач в нетерпении
Шрифт:
— Какой маразм, — пропела я. — Первое. Нет гарантии, что при появлении Танечки в обморок не рухнут все. А он-то как раз и останется, потому как у него, вполне может статься, и совести уже не осталось!
Новый взрыв разрушил мое сооружение. Я нажала на кнопочку, и экран угодливо погас.
— Вот так Александра Великая погружает мир во тьму, — сообщила я.
— Ты с кем это беседуешь? — раздался голос сзади. Обернувшись, я увидела возникшего на пороге Ларчика.
— С тобой, — улыбнулась я ему.
— А
— Я заранее с тобой беседую. Моя сложная психофизическая структура не терпит одиночества.
— И что ты мне рассказывала?
Он сел напротив и смотрел на меня с интересом.
— Я? Ах да. Я пыталась понять, что теперь можно сделать. Придумать некий ход, когда наш аноним будет вынужден раскрыться… И знаешь, миленький, я, кажется, придумала!
Я подпрыгнула. И как такая мысль не пришла мне в голову раньше!
— Ларчик, — взмолилась я, — ты меня отпустишь ненадолго, а?
— Сначала ты мне расскажешь, что ты там надумала, а потом я решу, — сурово ответил мой босс.
— Ну, Ларчик, я тебе потом расскажу, а сейчас у меня времени нет! Пожалуйста, Ларчик!
Я даже руки молитвенно сложила! Я на него смотрела так умильно, что и камень бы растопился!
— Это опасно? — хмуро спросил Лариков.
— Нет, нет! Это… совершенно безопасно. Честненькое слово!
— Клянешься?
— Клянусь, — с готовностью подняла я руку. — Хоть на чем угодно.
— И чем угодно?
— Даже твоей драгоценной жизнью, — прошептала я.
— Нет уж, вот мою жизнь оставь в покое, потому что ты отчаянная врушка! — возмутился Ларчик.
— Хорошо, хорошо… Тогда я поклянусь своей.
— Своей тоже не стоит. По той же самой причине…
— А без клятвы? Не отпустишь?
Он вздохнул:
— Иди. Только недолго. Через два часа не будет — вызову милицию…
— Я приду раньше, — пообещала я, вылетая на улицу.
Лада прошла к себе, поздоровавшись с секретаршей. Та при виде Лады прекратила веселое щебетание по телефону, придала лицу соответствующее выражение и трагически, Ладе показалось, что даже чересчур — девочка переигрывала, прошептала:
— Лада Васильевна! Как же это — с нашей Татьяной Дмитриевной? Неужели правда?
— Не знаю, — резко ответила Лада. — Я ни-че-го не знаю, и прошу меня обо всем этом не спрашивать!
С этими словами она прошла в кабинет и села в кресло, достав сигареты.
— Нет, это же с ума можно сойти! — пробормотала она. Руки дрожали. Нервы были явно на пределе.
Она затянулась, выпустила дым, рассматривая потолок с лепниной.
Чертова история!
Она попыталась сосредоточиться на работе. Протянула руку к конвертам, стопочкой лежащим на столе, но отдернула руку.
Она не могла даже представить, что настанет момент, когда простые белые конверты
— Успокойся, — приказала она себе. — Что это с тобой? Ведь не ты получала письма, не ты!
Она сжала виски ладонями.
— Лада Васильевна?
— Что он говорил?
— Лада Васильевна, что с вами?
Она встряхнула головой, подняла глаза. Все плыло перед глазами. Давление, подумала Лада. Чертово давление, которое всегда повышается, когда волнуешься!
Сквозь пелену перед глазами проступил мужской силуэт.
«Как вчера вечером, — подумала она и вздрогнула. — Как вчера? Он же говорил, что…»
Да не в этом дело!
Взгляд ее остановился на журнале. Вот ведь в чем дело-то! Ведь там, на этой фотографии… Бог мой, как же она его не узнала?
— Все в порядке, просто нервы пошаливают, — сказала она, стараясь выглядеть спокойной.
Он не должен этого заметить, Лада!
— Может быть, вам принести воды?
— Да, буду вам очень благодарна!
Дверь за ним закрылась. Лада подождала немного и набрала номер с визитки Ларикова.
— Андрей Петрович, — проговорила она, с трудом дождавшись, когда в трубке зазвучит его голос. — Андрей Петрович, я кое-что вспомнила. Можно, я подъеду к вам еще раз через полчасика?
Голова гудела.
Она выслушала ответ, сказала, что, к сожалению, разговор не телефонный и лучше все-таки ей подъехать, и повесила трубку.
После этого она откинулась на спинку кресла.
Ее гость стоял на пороге и улыбался. Она испытывала такую боль, что сейчас ей было все равно, слышал ли он ее слова или нет. Он протягивал ей стакан воды. Головная боль начинала отступать, перемещаясь к затылку. Она закрыла глаза.
Через некоторое время ей должно стать легче. И тогда она поедет к этому сыскарю.
Сначала я обегала все книжные точки.
Честное слово, я измучила несчастных продавцов, разыскивая нужную мне фразу, да еще и подешевле!
Наконец я это увидела. То, что мне надо!
Синенькая книжечка с блондинкой на обложке. Блондинка была вылитая Танечка! «Не иначе, как Владу снимали», — подумала я.
Купив книжку и белый конвертик, я направилась прямо к Пенсу.
Он, конечно, возился с «Судзуки» в гараже, и я, кивнув ему в ответ на его улыбку, приступила к своему плану.
Сначала я безжалостно оторвала обложку. Потом отрезала имя автора — оно тут было совершенно не к месту. Мы же творим анонимку.
Вырезав замечательное изречение и наклеив его на листок, я от удовольствия зажмурилась.
Какая все-таки эта Сашечка умная!
— Чем это ты так увлеклась? — поинтересовался Пенс.
— Пишу подметное письмо, — хладнокровно поведала я. — Опускаюсь до крайней подлости, Пенс!