Палачи и жертвы
Шрифт:
Виталий внимательно смотрел на Милену. Она молча сидела у кровати, и смотрела себе под ноги. Ее пышная белая грудь и широкие бедра его возбудили.
– Что с тобой, Витя?
– Ничего, я просто выпил немного.
– Дело не в этом, ты, по-моему, всегда пьян. Ты какой-то другой, ты изменился. У тебя лицо стало другим. Что-то случилось?
"Неужели она права. Может, это влияние метафизики, или астрального давления. Не шутка все-таки, человека убить. Наверное я изменился, я это чувствую. Надо в зеркало посмотреть.''
– Давай, раздевайся.
– Чего? Ты что, дурак.
– Раздевайся Милена, я тебя очень прошу (он начал икать). Нет времени на медленные танцы.
– Да? Какой умный.
Он резко привстал, вытащил наган, и приставил
– Я сказал раздевайся, сучка.
Она начала быстро снимать сарафан через голову. Тело ее было белое. Виталий, отложив пистолет в сторону, приблизился к ней. На ней были одни трусики, она приятно пахла. Какие-то новые духи, то ли московские, то ли... Быстренько юркнув в постель, она укрыла себя тоненькой простыней. Он, спотыкаясь, начал раздеваться. Милена привстав, помогала ему. ''Я сам', резко ответил он. Начал ее дико трахать. Таким она его никогда не видела, она только успевала произносить, "золотой мой, что с тобой, молодец, мой песик''. А он, схватив ее за волосы, грубо насиловал. ''Ну что, сука, как тебе сейчас, хорошо?', входя в нее, орал Виталий. "Потише, потише, ... ', задыхаясь говорила Милена. "Заткнись, тварь еврейская', повернув ее лицом вниз, и схватив за ее локоны, мощно ее протыкал. Будто кувалдой били по железу, по сторонам разлетались брызги пота. Он понимал ее и с полу стона. Уже потом Виталий признался, что в этот момент, т.е. в постели, на месте Милены он представлял молодую жену Юры, своего соседа.
Виталий вставил ей до упора и застонал, отлив в нее вероятно литр спермы, наполнив этим все ее тело. Вопли стихли, наступила тишина.
Спустя час, Виталий, довольный и умиротворенный, шел по улице Нижней Хребтовой. Он весело улыбался прохожим, особенно молодым незнакомым девушкам. Вдруг он заметил огромную толпу людей, численностью около 500 человек. Это был митинг. Толпа стояла перед бронетранспортером и аплодировала какому-то оратору. Кругом стояла конная милиция, были слышны крики: "Ура, да здравствует Советская власть! Ура''. ''Ничего суки, я и до вас доберусь', сказал про себя Виталий. Посмотрев на оратора, он в нем узнал Кирова. Потом посмотрел еще раз. С такого близкого расстояния он никогда его не видел. Ему что-то померещилось. Виталий стоял на таком удобном месте, что и Киров его видел. И Виталию показалось, что Киров ему моргнул. Что?! У него екнуло сердце. Это он, Бабатов! Нет, не может быть. В этот момент один маленький мальчик усиленно дергал его за рукав. Виталий обернулся. "Чего тебе?'' ''Вот дядя, это вам', мальчуган передал записку и скрылся. Виталий развернул записку:
''Витек, за мной следят, я рву когти. Не хочу оставшуюся жизнь прожить на даче показаний. Оказывается, провокатором был Ионесян. Мразь редкая. Это он взорвал Аншелиса. Харламов не виновен. Хорошо что я успел тебе сообщить. Ты лучше уезжай из Баку. На пару месяцев. Может потом будет лучше. Папа ''
По сердцу Виталия прошелся холодок, он уронил записку. Маленькая бумажка парила в воздухе и легла на землю. В мыслях у Виталия произошел сбой, разлад, он отказывался понимать, что происходит. Но его разбудили бурные овации. Он поднял голову. Народ аплодировал Кирову. А Киров в этот момент думал: "войте, кричите, почувствуйте себя моложе на миллион лет''. Виталий подошел поближе к бронемашине, и тоже, даже истерично, начал ему хлопать. В этот момент к нему подошли двое в штатском:
– Товарищ, только тихо, без паники. Пройдемте с нами.
Он абсолютно не сопротивлялся, даже улыбнулся. Чекистам даже показалось, что Виталий Керамиди, член террористической организации, в момент ареста почему-то обрадовался. Последний раз он сказал только это: ничего, зацветут еще мои деревья в саду.
ЭПИЛОГ
29-го августа 1920-го года Сергей Киров писал Ленину письмо.
'' Дорогой Владимир Ильич. Пишу Вам из Баку. Странно здесь все, Вы знаете.
Старость всегда осуществляет мечты юности. Примером может служить Джонатан Свифт, который в молодости построил дом для умалишенных, а на старости лет и сам поселился в нем. Вот и я, мечтал о Кавказе, точнее о Закавказье, и теперь обречен. Что мне делать? Вы скажете, займись делом! Но каким? Телок всех здесь я перепробовал, как говорится, жили - были девочки, но сами виноваты! Вина и водку всю вылизал, всю коноплю здешнюю выкурил. Скуриваться начал уже. Может мне представить новые доказательства печального ничтожества человека? А может прославиться, наподобие астролога, открывшего новые пятна на Юпитере или на Луне. Лучше помолчу.
У меня здесь нет никакой возможности веселиться. Наслаждение уже в кишках сидит моих, оно меня разочаровывает. А в саму возможность я влюблен. Где бы мне найти и покурить такую коноплю, которая дурманила бы меня, как "возможность". Жаль конечно, Владимир Ильич, что двери счастья отворяются к сожаленью изнутри, а не внутрь, иначе напором, силой, или ударом ноги я открыл бы эти двери. Азербайджан для меня как горький напиток, и мне еще приходиться принимать его медленно, как микстуру, как капли, через пипетку. Ненормальный здесь народ, товарищ Ленин. Развлекаться и то не умеют по человечески, прилично. Ничего не умеют, я повторяю, НИЧЕГО. Народ полностью безмозглый, к тому же алчный. Любят деньги больше своих родителей и детей. Да и тратить они их не умеют. К тому же эта серая азербайджанская толпа на самом деле какая то тупая и наивная до омерзения. Они прощают буквально все, даже если ты им открыто сделал пакость. Мне кажется это связано не столько с их добротой, сколько отсутствием разума, интеллекта.
Короче говоря, долгие страданья, в конце концов, воспитают из меня тирана, деспота. Это я Вам обещаю.
Я просто вынужден терпеть и работать, чтоб не стать чужим временем года и выпасть из течения жизни. Не хочу много болтать, многоречивому завидует только немой. Возможно, даже я скоро покончу с собой, из чувства самосохранения. В общем, надоел я Вам, Ильич.
Хочу быть добрым, поэтому считаю себя злым. Я ненавижу Азербайджан и его народ. Их дежурную рабскую улыбку я тоже не выношу. Когда народ не имеет голоса своего, это чувствуется даже при пении гимна. Эх, если бы этих козлов отпущения можно было бы еще и подоить. Оф!!!! В Азербайджане можно собирать только одно - манатки! Я хочу в Польшу или на Украину, куда Вы мне обещали.
Все! Заклинаю Вас, уберите меня отсюда, я спиваюсь и становлюсь курвой от наркоты.
Непременно жду ответа. Ваш Сережа''.
12-го сентября того же года Ленин ответил Кирову письмом на письмо.
"Получил Ваше письмецо, за что сердечно благодарствую. А Вы милейший, очень кудряво пишете! Ой- ой - ой! Но Сергей Мироныч, батенька, о чем Вы говорите? Вы что, отдыхать туда поехали? Что ты гонишь, ямщик!?! О неважном положении в Азербайджане я знаю еще раньше вас, Сережа. Разведка доложила, батенька. Но и у меня что-то тут со страной происходит.
Перед карликами надо склонять голову еще низко. И запомни, лучше всех подножки ставят именно карлики. Это их уровень. В крайнем случае, намажь кляп медом и заткни им пасть. Пусть жрут.
Если Ваша мать родила бы Вас на корабле, то Вы что, старались бы быть его кормчим, хотели бы остаться в море навсегда? Иль как? В этом случае у Вас нет ничего общего ни с кораблем, ни с морем. Понятно вам? Лошадь не хвалится, не гордится своей конюшней и сбруей, а птица своим гнездом. И тебе следует гордиться не своим жильем, а разумом. Ежели он у тебя есть то, этот разум - то. Запомни, Серый, мечта рабов - это рынок, толкучка, где можно купить себе господ, хозяев. Умей себя преподнести.
Ну все Серега, все!!! Не хочу писать долго, а то у чекистов устанут глаза. Все! Приеду, уволю к еб... матери!!! Устанавливай там советскую власть как мачту, как флаг. Понял?!
Ильич.
P. S. Мне тоже опыт часто подсказывает застрелиться. Так что, не огорчайся, главное не нервничай. Почитай этот стишок, он тебе нужен и полезен.
''Я ломаю скалистые скалы
В час отлива на илистом дне,
И таскает осел мой усталый
Их куски на мохнатой спине''.
Сергей Киров смял письмо в руке.