Палачи
Шрифт:
Я ограничился мимолетным замечанием:
– Изумления достойно, как вы умудрились хоть что-то сотворить, пока разбирались в сердечных ранах да залечивали душевные язвы!.. Но, касаемо Эвелины Бенсон, ты была права. Теперь, конечно, это не играет ни малейшей роли.
– Отчего же?
– Оттого, что умерла бедняга в полном сознании. Заговорить успела. Испровещиться... Знакомое слово, а? Разумеется, незнакомое...
Я помедлил и почти ласково произнес:
– Литературу классическую читать надобно. Осли-Ца-а-а-а... Ненаглядная и золотая. Был роман такой. "Золотым ослом" назывался.
С Апулеем [10]
– Изложи свое честное мнение о Хэнке Присте. Это важно, - сказал я.
Диана слегка опешила, но повиновалась.
– О Шкипере? Думаю... он хороший человек, умелый, опытный шпион, потерявший любимую жену и связавшийся с бандой неумех, дабы скоротать остаток жизни за любимым делом и не иметь излишнего досуга для горестных воспоминаний.
Сказано было очень метко и выразительно. Я улыбнулся, кивнул:
10
Римский писатель, автор "Золотого осла".
– Дальше...
– А что же дальше?
– Уточняю. Как бы поделикатнее выразиться?.. Ты никогда не пыталась утешить несчастного старика весьма действенным и безотказным способом?
Диана даже пролила немного пива на правую свою коленку. Потрясенная, разгневанная особа. Кажется, разгневанная вполне искренне. Тем лучше... Девочка была сущим кладом: совладала с порывом негодования, поняла, что я уколол преднамеренно, ухмыльнулась:
– Тварь циничная! Отвечаю: нет. И спрашиваю: с чего ты размышляешь об этом?
Я любезно предложил носовой платок - отереть пивную пену.
– Вопрос неверно задан. Я любопытствую не с чего, а из-за кого. Из-за Эвелины Бенсон. Ибо за минуту до кончины девица поведала: ты влюблена в Хэнка, утешала его, или, по крайности, весьма хотела утешить. Я пытаюсь ради нашего общего блага свести концы с концами. Помоги, Диана!
– Возможно, Эвелина уже бредила...
– Не бредила: ревновала. Понятия не имею, какова была истинная расстановка сил в этой злополучной команде, но крепко подозреваю, что Эвелина работала на посылках, а ты состояла, так сказать, при штабе. Покойница, надо полагать, не сомневалась: любая особа женского пола, очутившаяся в пределах Пристовской досягаемости, не могла не подпасть обаянию старого лиса. Вывод?
– Каков же вывод, Мэтт?
– Понятия не имею. Просто перечисляю факты и сопутствующие домыслы. Коплю сведения. Проясняю весьма запутанное и отменно мерзкое положение.
Диана сощурилась.
– Чего ради, Мэтт?
– Опять же, понятия не имею. Только уразуметь взаимные отношения в отряде Хэнка Приста отнюдь не вредно. Может ненароком и жизнь спасти... Большая часть сведений не стоит ни шиша. Но все едино, расскажи подробнее о Роберте Везерилле. Об усопшем Роберте Везерилле.
Диана вздрогнула:
– Непременно требуется... выглядеть чудовищем? Бесчувственным психопатом? Ладно, жизнь продолжается, надобно думать о живых, остальную приличествующую случаю чушь можешь добавить сам. Готов слушать?
Я кивнул.
– Роберт был изумительным человеком, невзирая на ублюдочный патриотизм.
– Кое-кто линчевал бы тебя за подобные речи.
– Да, конечно. Только здесь не о суде Линча речь... Робби принадлежал к старой доброй школе, рассуждающей: или люби, или бросай. А любить полагается на заданный, неизменный лад; и, если не согласен, - садись на корабль и уматывай! В Африку, в Россию, в Антарктиду, куда захочется! Люби Америку, или убирайся... Но, когда Робби не разыгрывал заядлого реакционера, он был неотразим. Шкипер, между прочим, тоже воинствующий реакционер. Наверно, сказываются долгие годы беспорочной службы. Если Америка нуждается - Америка получит; и к чертям собачьим любых скандинавов, эскимосов или готтентотов! Учитывая, что Хэнк родился у четы норвежских эмигрантов, странное воззрение...
– Коль скоро это его истинное воззрение, - кисло заметил я.
– У старика имеется порочнейшая привычка дурачить окружающих.
– У тебя тоже, - сказала Диана.
– Возвращаюсь к заказанной теме. Я влюбилась... Мэтт, помилосердствуй: разве человека любят за его политические взгляды? Роберт казался умным, достаточно безвинным субъектом... Понимаешь? И смотрел на меня, сукин сын, как на младшую сестренку! И разглагольствовал о безответной, неутолимой страсти к Эвелине! Душу изливал в дружеских беседах, чтоб ему...
Диана готовилась разрыдаться. Я поспешил перебить:
– Насчет автомобильной катастрофы... А?
– В предместьях Осло. Когда все шло как по маслу. Мы не ждали беды ниоткуда... Ты видал норвежские шоссе?
– Конечно. Горные серпантины, весьма сжатые в ширину. Архар, и тот поломал бы оба рога. О человеке и речи нет.
– Именно. С Робертом сыграли нечестно, как оно и заведено меж людьми, подобными Эльфенбейну и его подручным. Внезапная, совершенно естественная гибель... Только Робби надлежало управлять операцией "Слоун-Бивенс". А операция оказалась нешуточной - на кого бы Слоун-Бивенс ни работал... И Роберта убили...
Диана пожала плечами - в который раз.
– Наверно, подобрался чересчур уж близко к истине, которую не стоило обнаруживать.
– ОНЕКО?
– А кто же еще? Сам выслушивал заманчивое предложение продаться за двадцать пять паскудных тысяч... Диана скривилась.
– Эти ребятки сбудут с рук собственную бабушку, получат в уплату сорок центов и сдачи возьмут не меньше двадцати пяти... Крупные компании отнюдь не стесняются в средствах, если речь идет об их общественном образе... А преподобный Эльфенбейн - как ты его именуешь - и матушку продаст за ту же цену. Мэтт...
– А?
– Не думаю, что старец проникся к тебе искренней любовью. Глядел, как голодная гадюка... Будь поосторожнее, хорошо?
– Сиречь?
– Берегись.
– Неизменно и постоянно берегусь. Профессиональная привычка. Старая кляча ломает своего Шекспира... Ползут калеченные дроги... Впрочем, вероятнее всего, цитирую неверно...
– Не понимаю.
– И не поймешь... Увы... Запоминай: Эльфенбейн обзавелся весьма современным взглядом на заложников. Если субъект - или сообщество субъектов - чересчур силен (сильно), чтобы давить на него - или них - непосредственно, выкради существо дорогое и беспомощное: парни сделаются мягче воска. В нашем случае, упомянутым существом становишься ты.