Палачка
Шрифт:
— Ты когда-нибудь что-нибудь приколачивала в чужой ванной?
Через две двери из ванной донеслись нечленораздельные звуки.
— А это еще что такое? — спросил доктор Тахеци.
— Кто-то смеется, — сказала жена.
— Кто-то кричит! — сказал муж. — Я иду туда!
— Только этого не хватало! Не делай из себя посмешище!
Звуки стали громче.
— Это же курица! — сказал доктор Тахеци.
— Ты и впрямь спятил! — сказала жена.
Звуки внезапно оборвались.
— Можешь говорить что хочешь, — сказал доктор Тахеци, —
— Скажи, ради Бога, откуда в нашей ванной курица? — спросила жена.
— Именно это я и хотел бы знать!
— Эмиль, прошу тебя, займись лучше своими марками! В эту минуту для Лизинки решается самое главное, а тут ты со своими глупостями!
— Ладно, — сказал муж, — но если к тому же она в нашей ванной лишится самого главного, пеняй на себя! Я умываю руки.
— Сколько я тебя знаю, ты ничего другого и не делаешь, — сказала жена. — Пилат по сравнению с тобой просто грязнуля!
В этот момент они услышали, что дверь ванной открылась. Раздались мужские голоса, и на пороге комнаты появились профессор Влк и доцент Шимса. В ванной шумел душ.
— Господа! — сказал доктор Тахеци. — Не пора ли открыть карты?
— В том-то и проблема, — мрачно сказал профессор Влк. — У нас для этого кое-чего не хватает.
Пани Тахеци побледнела.
— Шампанского! — улыбаясь, сказал доцент Шимса. — Мы начисто забыли о шампанском!
Пани Тахеци просияла. Профессор Влк подошел к родителям и торжественно пожал им руки.
— Поздравляю. Поздравляю. Ваша Лизинка превосходно сдала экзамен. Ну что ж, придется отпраздновать это коньяком.
Доцент Шимса уже освободил бутылку от оберток и вынул из кармана складной нож со штопором.
— Я знала, — взволнованно сказала пани Тахеци, — Эмиль, я тебе говорила!
— Господа, — повторил доктор Тахеци с внезапным упрямством, — можно ли нам в конце концов узнать…
— Ведь мы для этого и пришли, пан доктор! — сказал профессор, дружески положив ему руку на плечо. Но давайте все-таки подождем ее.
— А где она? — спросил доктор Тахеци.
— Моет ванну, — сказал профессор Влк. — Впрочем, выпить можно и без нее — она еще успеет.
Тем временем пани Тахеци достала из серванта хрустальные рюмки, и доцент Шимса до краев наполнил их „Курвуазье“. Профессор Влк поднял свою рюмку столь уверенно, что поверхность напитка даже не дрогнула.
— Жизнь, — сказал он, — не удостоила меня счастья, подобного вашему. У меня нет детей. Но моя работа дала мне возможность многое понять. Поэтому я хорошо представляю себе чувство родителей, чья дочь стоит перед первым и самым важным жизненным выбором. Я пью за то, чтобы путь, на который она сегодня вступила, был ознаменован творческими успехами и радостью достойно выполненного дела!
Профессор и доцент выпрямились, кивнули и осушили рюмки до дна. Растроганная пани Тахеци не раздумывая сделала то же самое. Доктор Тахеци последовал их примеру, хотя это и противоречило его привычкам.
— Не позволите ли, сударыня, — спросил профессор Влк, — присесть? Мы с полпятого утра на ногах.
Пани Тахеци переполошилась.
— Боже мой! — сказала она. — Эмиль, предложи господам стулья! Скажите, господа, вы хоть что-нибудь ели?
— Спасибо за заботу, — сказал профессор Влк, садясь к столу. — Еды и питья было достаточно, но и работы хоть отбавляй. Старая песня — людей не хватает!
— Вы им так и сказали! — восхищенно вставил Шимса.
— Я сказал им, — продолжал профессор, — мол, это все равно что требовать от человека, чтобы он играл Гамлета и в то же время таскал декорации.
— И вдобавок стриг волосы! — добавил доцент.
— Вот именно, — сказал профессор возмущенно. — Не по себе становится, когда подумаешь о том, с какой легкостью горстка бюрократов и недоумков могла бы лишить человечество древнейших традиций. К счастью, — продолжил он уже более спокойно, кивком попросив доцента налить еще, нашлись порядочные и влиятельные люди, которые поняли это. Лизинка еще не успеет закончить учебу, как от всего этого останется лишь досадный абзац в учебнике.
— А здесь у вас, — спросила пани Тахеци, — сейчас был какой-то экзамен?
— Экзамен, премьера и бенефис, — сказал доцент Шимса.
— И какие результаты?
— Для кого как, — сказал доцент Шимса, улыбнувшись во весь рот. — Для нас троих все прошло удачно, для двоих других — нет. Ну, за их здоровье!
С чувством юмора у него и в самом деле был полный порядок. Профессор Влк и пани Тахеци рассмеялись вместе с ним. Не успев опомниться, доктор Тахеци обнаружил, что держит в руке пустую рюмку, а доцент Шимса наливает ему снова.
— Господа, — сказал он в третий раз; он хотел, чтобы это прозвучало сурово и строго, но с его губ сорвался лишь шепот.
— Прекрасная у вас квартира, — одобрительно сказал профессор, подходя к окну. — Только пейзаж не слишком приятный.
Из одного окна были видны лишь окна домов напротив, из другого — поле на окраине жилого массива, на него клином выходила свалка; с высоты она напоминала выпотрошенный матрац.
— Я все время говорю об этом мужу, — сказала пани Тахеци, не отрывая от профессора восхищенного взгляда. — Пока Лизинка была ребенком, это имело свои преимущества, но теперь, когда она повзрослела, здесь просто страшно становится.
— Женщина сопротивляется лучше, чем мужчина, — сказал доцент. — Мужчина — трус. А с женщиной иной раз только вчетвером и справишься.
— А если их как раз четверо?
— Тогда остается только молиться, — усмехнулся доцент Шимса.
— Я бы, — сказала пани Тахеци, — с таких кожу сдирала заживо!
Профессор Влк нахмурился.
— Ну и ну! — сказал он строго. — Это с какой же стати?
Пани Тахеци опешила.
— А как же иначе? — растерянно произнесла она. — Неужели мать для того рожает и нянчит свое дитя, чтобы над ним безнаказанно надругались четверо негодяев?