Паладин душ
Шрифт:
Потому что я стою позади тебя.
В Голосе появились теплые, веселые нотки. Давление огромного живота будто обожгло ей спину, одновременно она почувствовала, как его бедра непристойно прижались к ее ягодицам и огромные руки опустились ей на плечи.
– У тебя отвратительное чувство юмора, – слабо сказала она.
Да, а ты сразу же понимаешь все мои сальные шуточки. Я люблю женщин с острым слухом. – Он выдохнул ей в ухо. – Клянусь, в пару к ним у тебя должен быть острый язычок.
Ее рот наполнился огнем.
– Зачем я
Чтобы завершить победу Эриса. Если сможешь.
Голос исчез. Темнота превратилась в бледный свет полосатой зари. Она обнаружила, что стоит на коленях на смотровой площадки башни в объятиях обеспокоенного Иллвина.
– Иста? Иста! – говорил он ей в ухо. – Рейна, дорогая, не пугай, пожалуйста, несчастного голого рыцаря. Скажи что-нибудь, ладно?
Она моргнула затуманенными глазами. Он лишь частично голый рыцарь, разочарованно отметила она. Заляпанные кровью лохмотья, оставшиеся от льняных штанов, все еще прикрывали его бедра. И все же он являл собой потрясающее зрелище – темные склеивающиеся волосы спутанной массой спускались ему на лицо и плечи, потные, со следами копоти, вонючие, все в красных разводах. Но все шрамы на его теле были старыми, залеченными, бледными. Он облегченно выдохнул, когда увидел, что она смотрит на него, и наклонился, чтобы поцеловать. Она ладонью преградила дорогу его губам:
– Подожди, не сейчас.
– Это что еще такое? – удивился он.
– Ты что-нибудь слышал? Или видел?
– Нет, но готов поклясться, что ты и видела, и слышала.
– Но ты не станешь клясться и утверждать, что я безумна?
– Нет.
– Однако ты не видел божественного света, не слышал голосов. Так откуда ты знаешь?
– Я видел лицо брата, когда ты благословила его. И твое, когда он благословил тебя. Если это безумие, я побегу по дороге в той одежде, что сейчас на мне, босиком.
– А я медленно побреду.
– …Хорошо.
Он помог ей подняться на ноги.
Лисс встревоженно спросила:
– Рейна, а что с Фойксом?
Иста вздохнула:
– Фойкс упал в гуще солдат и магов. Но я не видела, как возносится его душа, не видела, как бежит демон. Боюсь, он в плену, возможно, ранен.
– Это… нехорошо, – сказал ди Кэйбон, продолжая стоять на коленях у подстилки Иллвина. Зубы у него немного постукивали, выбивая нервную дробь. – А вы не думаете… не думаете, что Джоэн может привязать его к своему отряду магов?
– Думаю, может, дайте только время. Единственное, чего я не знаю, так это то, сколько он сможет противиться ей.
«Пятеро богов, я не хочу потерять еще одного мальчика».
– Совсем нехорошо, – согласился Иллвин.
Он едва успел вздохнуть, стараясь удержаться на ногах, когда воздух прорезал крик Горама:
– Леди Катти! Нет!
Иста резко развернулась. Каттилара уже стояла на ногах, окровавленное платье складками ниспадало вниз. Глаза ее были расширены, рот приоткрыт. Свет демона внутри достиг краев ее тела и яростно пульсировал.
– Демон поднимается! – крикнула Иста. – Он забирает ее. Хватайте, не дайте ей сбежать!
Горам, оказавшись ближе всех, попытался схватить Катти за руку. В ее ладони возник фиолетовый огонек, и она швырнула его в грума. Он упал, корчась о боли. Иста сделала шаг марчессе навстречу, преграждая путь к спуску с башни. Каттилара было подалась вперед, но потом вдруг отшатнулась, подняв руки, чтобы прикрыть глаза. Она затравленно
Лисс рванулась за ней и ухватила Катти за лодыжку. Та принялась извиваться, ругаться и хватать Лисс за волосы. Иллвин метнулся вперед, на секунду замер, примериваясь, и точно ударил ее по боковой части головы. Полупарализованная, она осела на пол.
Иста подбежала и опустилась рядом с ней на колени. Она как будто видела демона, словно опухоль, распустившего щупальца в теле Каттилары. Он обвился лозой-паразитом вокруг дерева ее души, высасывая силы, жизнь и свет. Крадя составляющие личности – язык, знания и воспоминания, которые, ввиду полной хаотичности собственной природы, не мог создать сам.
«Ох. Теперь я знаю, как сделать это».
Она потянулась призрачными руками и взяла демона, отдирая упирающиеся щупальца от души Каттилары. Он неохотно поддавался, дергаясь, словно морское существо, которое вытаскивают из воды. Иста подняла материальную руку и, растопырив пальцы, принялась, словно комки вычесанной шерсти, отводить обратно тянущиеся вслед за демоном обрывки Каттиной души. Так до тех пор, пока у нее в руке не остался только демон. Она с сомнением поднесла его к лицу.
Да, подсказал Голос. Все правильно. Продолжай.
Она пожала плечами, засунула демона в рот и проглотила.
– А теперь что? Собираешься доводить эту метафору до логического завершения? Очень на тебя похоже.
Я избавлю тебя от этого, сладкая Иста, – произнес изрядно повеселевший голос. – Но мне нравится твое отвратительное чувство юмора. Думаю, мы поладим, правда?
В ее закованной в броню душе не было трещины, куда бы демон мог вклиниться, зацепиться и удержаться; и не только потому, что сейчас ее душу наполнял бог. Она чувствовала, как демон, сжавшийся от ужаса, вышел с другой стороны ее души. Прямо в руки своего Владыки. Ушел.
– А что происходит с частичками душ, которые остались в нем? – обеспокоенно спросила она. Но Голос снова исчез или по какой-то причине не счел нужным ответить.
Каттилара сжалась на площадке башни, тяжело дыша и коротко всхлипывая.
Иллвин с виноватым видом откашлялся и потряс рукой:
– Демон пытался заставить тебя разбиться насмерть и таким образом освободиться, – сказал он ей.
Она повернула к нему опустошенное лицо. Прерывающимся голосом она выговорила:
– Я знаю. Хотела бы, чтобы ему это удалось.
Иста жестом подозвала швею, Горама и Лисс:
– Отведите ее в постель, позовите ее фрейлин. Обеспечьте все удобства, которые еще можно найти в замке. Не позволяйте оставаться одной. Я зайду к ней, когда смогу.
Она смотрела, как вниз по спиральной лестнице уводят уставшую всхлипывать Каттилару, которая бессильно опиралась на швею и упорно сторонилась Лисс.
Иста повернулась и обнаружила, что Иллвин и ди Кэйбон тревожно перегнулись через парапет с восточной стороны, разглядывая джоконский лагерь в лучах восходящего солнца. Наполовину скрытый деревьями, он весь находился в движении. Клубы дыма все еще поднимались от тех палаток, которые нападающие успели сжечь. Отбившаяся от стада оседланная лошадь убегала от солдата, пытающегося ее поймать; влажный утренний воздух доносил до них ругательства на рокнари. Иста в надежде склонила голову, но конь не оказался рыжим жеребцом Иллвина.