Паладины
Шрифт:
Давид уверенно показал на выступ скальной породы в пятистах шагах от конца тропы. Там!
Воины начали расходиться веером. Со спин на руки перекочевали щиты, из ножен вылезли мечи, легли на ложа короткие арбалетные болты. Врага все еще не было видно.
Вот первый смельчак, высокий норманн с блестящей секирой, юркнул за приметный выступ. Спустя мгновение за ним туда же шмыгнули сразу пятеро франков. Подобрались остальные.
Горовой, прикрываясь щитом, заглянул за выступ. За его спиной приплясывал от нетерпения Малышев. Не выдержав, он полез вперед застывшего казака.
И выругался… Как и многие из тех, кто сейчас растерянно рассматривал отвесную скалу в сотне шагов перед ними… Ни следа строений, ни одного кирпича. Только чахлая трава и камень вокруг.
– Где?! – заревел Горовой.
Объяснять, кто понадобился командиру, было без надобности. Все обернулись… Давид пропал. Двое из его охранников молча боролись друг с другом, третий сидел на корточках, нюхая какой-то цветок, а четвертый лежал с перерезанным горлом. Проводника, разоблаченного шпиона и перебежчика, не было.
– Назад! Все назад!
Франки бросились бежать к тому спуску, у подножия которого они еще десяток минут назад мечтали о богатствах идолопоклонников.
– Назад!
Сотня тяжеловооруженных воинов, громыхая железом, неслась к скале. Только теперь стало понятно, что из этого природного каменного мешка не так уж много путей наверх. И даже вряд ли их больше, чем один.
Вот первые из отряда добежали до склона. Паники еще не было, но каждого точил противный червь сомнения в будущем, таком безоблачном еще недавно. Горы, привычные и нестрашные утром, давили на психику.
Крестоносцы рванули вверх. Один десяток воинов исчез, пошел в гору второй… Шум… Грохот падающих камней, катящихся валунов, канонада трехсоткилограммовых глыб, набирающих ход.
Те, кто не успел просочиться на узкую тропку, отпрянули назад. А сверху послышался рык ужаса. Не вопль, не крик, а именно рык бессилия, когда вся выучка пасует перед стихией и судьбой. Обвалом накрыло самых быстрых, тех, кто успел уже вскарабкаться по непокорному склону достаточно далеко… Остальные успели отойти…
Отряд попал в загодя устроенную ловушку.
9
Выхода отсюда больше не было. Камнепад так основательно завалил дорожку, будто ее здесь никогда и не существовало.
Когда шок прошел, крестоносцы бросились разгребать завалы, пытаясь отыскать своих раненых товарищей. Спасти удалось немногих – глыбы практически не оставили раненых. Двенадцать человек были раздавлены в лепешку, еще в шестерых теплилась жизнь, но, по словам опытных воинов, это была недолгая отсрочка. Итого – почти два десятка ветеранов.
Горовой скрипнул зубами. Кто бы ни устроил им такую западню, обнаруживать себя он не спешил.
– Искать!
Приказ не пришлось повторять дважды. Кнехты и рыцари расползлись по каменному мешку, высматривая возможные пути наверх. Опасаясь повторения камнепада, Бозэ повелел людям не приближаться к скалам. Сделал он это вовремя. С противоположной стороны загрохотали падающие камни. На этот раз обошлось без жертв.
Осмотр не занял много времени. Узкая тропка, приведшая крестоносцев в природный мешок с отвесными стенами, оказалась единственной, теперь уже безвозвратно утраченной дорогой наверх.
Сгрудившись в центре западни, христиане обреченно осматривали стены. Стонали раненые. Солнце, клонящееся к закату, давало все меньше тепла. Кто-то предложил развести костер, но колючего кустарника, единственной местной растительности, было маловато для длительного поддержания огня. Источников воды в долине не было совсем.
Посовещавшись с бароном, Горовой начал выставлять караулы. Ночевать христианам предстояло здесь, а в темноте коварный противник мог выкинуть самый непредсказуемый номер. Из обломков копейных древков, побегов кустарника и сухой травы люди развели два чахлых огонька, кое-как освещавших подходы к импровизированному лагерю.
Врага ждали. Он появился.
Когда миновала полночь, многие из крестоносцев, переборов опасения и страхи, а может, отдавая дань усталости, уже спали. Рыцарь Тимо и Бозэ бодрствовали. Именно барон и поднял тревогу.
– Щиты! – крик разорвал тишину.
Горовой, Малышев, десятки сгрудившихся вокруг воинов лежали в полном облачении, лишь расслабив на ночь некоторые завязки доспехов, так что большинство среагировало на призыв правильно. Десятки щитов взмыли над головами, защищая хозяев и их соседей.
Костя, как и все, исправно прикрылся. В воздухе послышался непривычный шум, будто стая птиц набирает высоту, и тут же руку тряхнуло, послышались крики и вопли первых раненых. Захрипел рядом молодой кнехт, хватаясь за пробившую ключицу стрелу.
– Держать! – Бозэ окончательно взял на себя командование в ночной схватке.
Барон вытянул меч, вслушиваясь, коротко глянул на собственный щит, в который воткнулось уже две стрелы, и ткнул лезвием куда-то в сторону:
– Там!
Большинство стрелков остались в лагере, но арбалеты у отряда имелись. Закрипели, натягиваясь, вороты. Спустя мгновения в скалы улетели первые болты. Это не была перестрелка – просто жест отчаяния. Но он дал эффект. После пяти минут бесцельного пуляния, вернее, пальбы в темень, со стороны скал послышались вскрики и шум.
– В атаку! Вперед! – Один из рыцарей не выдержал.
Размахивая мечом, он бросился на звук. Пятеро или шестеро его товарищей устремились следом.
– Назад! Не опускать щиты! – крик Бозэ остановил остальных.
Стрелы все так же неслись на головы крестоносцев, изредка выискивая щель в сомкнутых рядах.
Тимофей Михайлович попробовал отвести людей из-под навесного огня, но оказалось, что враг отлично ориентируется в темноте. Его лучники часто и точно били по отступавшим людям. Горовой тихо выругался.