Пальцами по воде
Шрифт:
— Луиза Кларк, — официальным тоном сказал он. — Ты только что сумела покорить моё сердце своей любовью к мясу.
На этот раз они оба не стали сдерживать свой смех. Прямо в голос. Прямо в середине зала ресторана для травоядных.
***
— Мне большой бифштекс с сыром. Без лука и приправ. Мяса побольше, зелени поменьше. И холодное пиво из холодильника, пожалуйста.
— Мне тоже самое, — кивнул Уилл.
Продавец в вагончике — дружелюбный на вид американец с татуировкой дракона
— Я немного привередлива, — созналась Лу. — Сестра иногда за глаза зовет меня монархом. Потому что порой я за тоталитарный режим.
Уилл засмеялся. Что-то чистое и искреннее было в ней. Что-то такое, что безмерно притягивало его. Даже против воли, если честно.
У Трейнора была много свиданий. Но каждое, так или иначе, было похоже на предыдущее. Разукрашенные блондинки, нелепые короткие платья. Туфли на высоком каблуке и бездумные глаза. Каждая из них была по-штамповому красива, если это можно было назвать красотой.
Всякий раз эти «девушки» только ждали, когда Уилл расплатиться за ужин, а после сами лезли расплачиваться за вечер, вставая перед ним на колени.
Все они были не теми. Все они были неправильными. Уилл любил только раз, и кончилось это плохо. Любви нет. Её выдумали призрачные тени озлобленных юных дев — дриад или нимф — и разнесли по миру, засовывая в каждую вторую голову.
Но с ней было не так, как с прочими. Луиза была честной. Открытой и доброй. Она, казалось, была той. Она была правильной.
Глядя на неё хотелось улыбаться и смеяться, как ненормальному. Глупо шутить или совершать нелепые выходки.
Только чтобы она улыбнулась в ответ. Потому что её улыбка завораживала. Да и не только она.
Её движения, жесты и мимика — всё притягивало. Она не стеснялась есть при нем свой бифштекс, сидя рядом на лавочке, и рассказывать какую-то бессвязную ерунду, которую он никак не мог понять. Просто слушал.
Потому что хотел слушать. Улыбался и слушал, поедая свою порцию и запивая холодным пивом. И это было больше, чем просто волшебно.
И он за мгновение вспомнил почти всех этих глупых кукол, которые ели низкокалорийный салат за сорок баксов и не доедали, потому что тощие были, как селедки. И одновременно смотрел на эту забавную Кларк.
Тридцать шесть? Брехня. Да ей всего двадцать три можно дать, потому что тепло и свет, который исходил от неё, мог говорить только о том, как она молода душой.
И от этого его тянуло к ней только сильнее.
Они шли вдоль аллеи под сенью широких еловых лап и молчали. Эта тишина так приятно обволакивала всё существо. Они оба уже давно так хорошо себя не чувствовали.
— Я не во всем тебе сознался, Луиза.
Но сказать-то нужно. Тайное. То, что не знал никто, кроме самых близких
— Возможно, на этом всё и закончиться и…
— Ох, дело во мне? Черт. Не надо было про монарха говорить…
— Нет-нет, — остановился Уилл, оборачиваясь к ней.
Она была взволнована. Просто ужас как взволнована. И в свете ночных фонарей её плещущийся в глазах страх выдавал её с головой.
Дурочка. Маленькая, волшебная дурочка. Он уже был в тебя влюблен, просто сам пока не до конца понял.
— Просто у меня есть дочка.
Лу немного растерялась от этих слов. Дочка. Она всегда мечтала иметь дочку. Та бы носилась по дому, заливисто смеялась. С гордостью носила пчелиные колготки, как и она в детстве.
— Ей девять лет. И раз в две недели — по выходным — она проводит время со мной.
Кларк помолчала. Это же здорово, верно? Ребенок. Почему он решил, что это оттолкнет её? Кажется, самое время упомянуть про суррогатную мать. Стоит сказать?
— По-моему, это — здорово.
Не стоит. Не сейчас, чуть позже. Она расскажет, это точно. Только надо подождать. Наверное.
— Правда? — оживился Уилл. — А у тебя есть дети?
Трейнор так облегченно выдохнул, словно только что вытащил свой скелет из шкафа, позволяя себе быть окончательно открытым. Чего не скажешь про Лу.
— Я… Никогда не была замужем…
Уилл остановился, поворачиваясь к ней, и аккуратно приобнял за плечи. Посмотрел в глаза. Такие большие, черт возьми. Такие чистые и открытые. Живые.
— Луиза, — улыбнулся он, — чтобы завести ребенка, не обязательно быть замужем.
И он сделал шаг к ней, а она не была против. Потому что хотелось. Так невероятно и безумно хотелось прикоснуться к нему снова. Только трезвой — это главное.
Уилл легонько наклонился к ней и осторожно прикоснулся к губам, задерживая дыхание. Полетели. Просто полетели.
Птицы. Мысли и сама душа. Ввысь. Потому что появилось мимолетное осознание — мой человек. Она аккуратно зарылась пальцами в его мягкие волосы на затылке, чувствуя себя невероятно окрыленной.
Словно наконец раздернулись ненавистные плотные темные шторы где-то глубоко в душе, позволяя теплому свету ворваться внутрь.
Ноги немного дрожали, ладони стали влажными от волнения. Боже, Кларк, тебе тридцать шесть, а ты переживаешь, как пятнадцатилетка. Молодец, всё правильно.
Всё так, как и должно быть. Потому что ты встретила «своего» человека. Подумаешь, пришлось ждать почти четыре десятка лет.
Дождалась же, верно?
И не важно, что сейчас план «А» сменился на незапланированный план «Б». Влюбиться, жениться, завести ребенка? Нет.