Палеонтолог
Шрифт:
— Ты готова красться мимо других гостевых спален, как пара подростков?
— Готова, — решительно ответила я.
Все еще держась за руки, мы направились к двери. Я смотрела на Бена, и мое сердце билось быстрее, чем следовало, а мозг кричал, чтобы я заканчивала с этим, пока моя привязанность к нему не переросла в любовь.
Чертовски жаль, что предупреждение прозвучало слишком поздно.
Глава 17
Бен
Я
— Бен! — Оливия мгновенно вскочила с кровати и оказалась рядом со мной. — Милый, ты в порядке?
Я попытался оттолкнуть ее за себя, стараясь защитить от отца, но преуспел только в том, что повалил Оливию на задницу.
— Оливия, держись от него подальше! Спрячься за меня!
Она обхватила меня руками, крепко прижимая к себе и укачивая, пока я таращился на дверной проем.
— Ш-ш-ш, милый, с тобой все в порядке. Это просто кошмар.
Оливия дотянулась до лампы и включила ее, прогоняя темноту и неясную фигуру в дверном проеме.
— Просто сон, милый.
Я прижался к ней, мои легкие работали на износ в поисках воздуха.
— Прости меня.
— Не нужно.
— Лютер мог проснуться. Я пойду, пока он не появился. — Несмотря на свои слова, я не сдвинулся с места. Покинуть утешительные объятия Оливии не представлялось возможным.
— Ты не разбудил его, — успокоила меня Оливия. — Давай, ложись обратно в постель.
На дрожащих ногах я поднялся и забрался в кровать. Как маленький ребенок, я прижался к Оливии, надеясь, что ее прикосновения развеют страх, оставшийся после ночного кошмара.
— Расскажешь мне о своем кошмаре? — Оливия погладила меня по волосам и поцеловала в лоб.
Я не говорил о родителях ни с кем, кроме Гриффина и психотерапевта. Никогда. И даже тогда я все равно не признался Гриффину в своих кошмарах. У него и без того хватало страхов, и рассказ о моих кошмарах никак бы ему не помог.
Я уставился на Оливию. Она пригладила мои волосы и улыбнулась.
— Только если ты этого хочешь, Бен.
— Мои родители обращались с нами жестоко. — Голос хрипел, и я говорил странным, заторможенным тоном, совсем не похожим на мой обычный голос. — И со мной, и с Гриффином. Они были пьяницами, которые получали удовольствие от того, что причиняли нам боль. Неважно, физически или эмоционально — им было плевать, лишь бы мы с Гриффином боялись и плакали.
— Мне так жаль, — мягко проговорила Оливия.
— Мы были бедны, потому что ни отец, ни мать не могли долго удержаться на работе. Их увольняли за пьянство или за прогулы. Они работали только
Я зашелся смехом.
— Деньги, которые он давал, не позволяли нам с Гриффином сдохнуть с голоду. Мне приходилось прятать их от родителей. Иначе они бы забрали все до цента себе на выпивку. Я всего на четырнадцать месяцев старше Гриффина, тем не менее заботился о нем. Я кормил его и помогал с домашним заданием, а когда наши родители напивались, выделывался и перечил, чтобы они…
— Чтобы они лупили тебя, а не Гриффина, — горько закончила Оливия.
— Да. Не то чтобы это всегда срабатывало. Его били много раз, но я обычно мог их разозлить, вынуждая наказывать меня самым жестоким образом. Но я бесился, что не могу помешать им избивать Гриффина.
Оливия крепко обняла меня.
— Бен, ты был всего лишь ребенком. Ты делал все, что мог. Мне жаль, что среди взрослых не нашлось никого, к кому ты мог бы обратиться за помощью.
— Когда учился в четвертом классе, я пошел к своей учительнице. Ее звали миссис Бизли, она была милой и доброй, и я решил, что она мне поверит. Я показал ей синяк на ребрах, где мама ударила меня скалкой, и сказал, что нам с Гриффином нужна помощь.
— Что случилось дальше? — спросила Оливия, когда я замолчал.
Я горько рассмеялся.
— Она устроила встречу с директором и моими родителями. Предки явились в чистом и трезвом виде, в опрятной одежде, и наплели историю о том, что у меня много психических и эмоциональных проблем и что я страдаю тягой к вранью. Они заявили, что я разозлился, потому что нас не взяли в Диснейленд, и попросил Гриффина ударить скалкой, чтобы убедить в своей истории.
— О боже, — воскликнула Оливия.
— Они привели Гриффина, а он так перепугался, Лив. И подтвердил историю моих родителей. Сказал миссис Бизли и директору, что я постоянно вру и заставил ударить скалкой, чтобы все решили, что наши родители меня били. Позже вечером он признался, что предки обещали убить меня, если Гриффин не соврет. Ему было всего семь лет, и они угрожали убить его брата.
— Они чудовища, — убежденно проговорила Оливия.
На ее глаза навернулись слезы, и она нетерпеливо смахнула их со щек.
— Прости.
— Все в порядке. Я могу остановиться, если…
— Нет, — возразила она. — Тебе нужно выговориться, милый.
— Миссис Бизли и директор им поверили. После этого миссис Бизли перестала быть такой милой со мной. Она держалась так, будто я и в самом деле патологический лгун. Гриффин чувствовал себя ужасно еще несколько месяцев после этого, хотя я уверял его, что понимаю, почему он так поступил. Не уверен, что он пережил это и по сей день. Он несколько раз приходил ко мне на прием к психотерапевту, и мы специально проговаривали тот момент. Я думаю, это помогло… Я надеюсь, что помогло.