Палитра
Шрифт:
– А где?
– В Суздале.
– Повтори. – Туров внутренне напрягся.
– Ну, Сань! Этот твой Федор Рыжов живет не в Москве, а в Суздале.
– И как же тебе это удалось узнать?
– Да случайно! Ты не поверишь!
– Ладно, давай в машину, по дороге расскажешь. Только учти: если всё это сказки, так я сказочников с детства не люблю.
– Да какие сказки!
Уже сидя в машине, Антон торопливо и время от времени нервно посмеиваясь рассказывал:
– Понимаешь, у меня друг есть, такой нормальный, он чего-то малюет и сдает там чуваку на Арбате, на продажу, ну, думаю, пойду сперва
Туров остановил машину:
– Ладно. Вылезай.
Антон вжался в сиденье:
– Сань, а бабки?!
– Слушай, я похож на лоха?
– Сань! Это правда!
Туров вышел из «мерседеса», обошел его и вытянул уже не сопротивлявшегося Антона из машины. Затем аккуратно прикрыл дверцу, сел за руль и уехал.
– Сань! Это правда! – растерянно повторил Антон, глядя вслед удаляющемуся автомобилю.
Туров не торопясь ехал в сторону дома. Он размышлял.
Да, с лету найти этого художника не получилось. Антон не оправдал его надежд. Совсем парень свихнулся. Не зря говорят: игромания до добра не доводит. И поляк о таком художнике ничего не слышал. Наверно, не стоит и напрягаться. Значит, остается одно – квартира тетки. Что поделать? Он честно пытался найти другие варианты. Но других вариантов не оказалось.
Туров посмотрел на часы. Времени еще предостаточно. Хотя с этими пробками время не рассчитаешь. Он нажал на педаль газа: лучше иметь время в запасе.
Он выехал из дома за полтора часа, решив, что если подъедет к месту раньше, то просто посидит в машине и послушает музыку.
За два квартала до дома тетки он неожиданно почувствовал беспокойство. Туров удивился: интуиция его подводила редко. Что могло произойти? И тут он понял причину тревоги: до его ноздрей донесся едва уловимый запах гари. Туров припарковался и, выйдя из машины, быстрым шагом направился к месту назначенной встречи. Еще издали он увидел толпу народа, две пожарные машины и карету «скорой помощи». На месте окон теткиной квартиры зияли черные дыры.
Туров на секунду остановился и побежал к дому.
На земле, возле «скорой», стояли носилки с телом, накрытым белой простыней. Рядом с носилками стояла инвалидная коляска, в которой сидел дрожащий Толик.
Туров подошел к брату и тихо спросил:
– Толик, что случилось?
Калека поднял испуганные глаза и, узнав Турова, запричитал:
– Пожар! Мама умерла! Пожар!
Туров ошеломленно смотрел на тело, накрытое простыней, на плачущего Толика, изо рта которого тонкой струйкой текла слюна. Ему понадобилась минута, чтобы прийти в себя. Брезгливо поморщившись и глядя Толику прямо в глаза, он тихо сказал:
– Заткнись, урод.
Толик перестал ныть и застыл с открытым ртом, испуганно глядя на Турова.
А Туров, потеряв интерес к происходящему, повернулся и быстро пошел прочь, к своему «мерседесу». Досада переполняла его.
Дома Туров первым делом налил себе полстакана виски и выпил залпом. А когда теплая волна разлилась по телу, подошел к телефону и набрал номер.
– Алло, – раздался в трубке голос Антона.
– Так как, ты сказал, зовут того придурка, который знает, где искать Рыжова?
4.
– Какой подъезд? – спросил Туров, въезжая во двор одного из новых районов на Юго-Западе.
– Второй, – Антон схватился за ручку, пытаясь открыть дверь.
– Не суетись. Нервы шалят, что ли? – Туров бросил на него внимательный взгляд.
– Долги отдам, и нервы успокоятся.
– Ну-ну, мечтатель… – Туров припарковал автомобиль у подъезда. – Всё. Вот теперь можешь выходить.
Антон выпрыгнул из машины.
– На первом этаже. Только бы был дома.
Туров не торопясь вышел из машины, запер дверцы и первым вошел в подъезд.
– Если нет дома, подождем немного. Ты ведь не торопишься?
– Нет.
Безошибочно определив квартиру, в которой живет художник, Туров кивнул в сторону обшарпанной двери, с металлической накладкой вокруг замка, видимо скрывавшей последствия недоразумений с ключом.
– Эта?
Антон кивнул:
– Ага.
Туров нажал на кнопку звонка. Звонок не работал.
– Если он дома, то дверь открыта, – поспешил сообщить Антон.
Повернув дверную ручку, Туров осторожно надавил на нее. Дверь не открывалась.
– Нужно сильнее, – Антон толкнул плечом.
Дверь, действительно, оказалась не заперта.
– Коля! Ты дома? – крикнул Антон в полумрак прихожей.
– Кого там черти принесли? – послышался хриплый бас. – В собственной берлоге покоя нет!
– Коль! Так войти-то можно?
– Заходи, раз приперся.
Туров и Антон зашли в квартиру. Навстречу им вышел хозяин. Туров тут же мысленно окрестил его Распутиным: двухметровый детина с взлохмаченными черными волосами и неухоженной редкой бородой. Он был в фартуке, в руке кисть, на кончике носа – круглые очки в тонкой позолоченной оправе без одного стекла.
– А, это ты? – сказал он, увидев Антона. – А кто с тобой?
Туров поспешил представиться:
– Александр. Здравствуйте, мы к вам по делу.
– Дела у прокурора. Чего надо? – неласково спросил хозяин.
– Коль! – засуетился Антон. – Ну мы же не с пустыми руками, – он достал из внутреннего кармана куртки пол-литровую бутылку дешевой водки.
Туров с удивлением посмотрел на Антона, а хозяин посторонился, пропуская гостей:
– Проходите.
Антон двинулся первым, за ним Туров.
Комната была небольшой. Или просто казалась такой из-за развешанных по стенам картин. В основном это были натюрморты и пейзажи. Все картины были тщательно прорисованы, в массивных деревянных рамах; чувствовалось, что автор относится к своему творчеству с любовью.
Мебели в комнате почти не было: резной, по всей видимости антикварный, комод, на котором горой лежали книги и пластинки; узкая тумба с водруженным на нее граммофоном; небольшая тахта, обитая потертым зеленым бархатом, да пара заляпанных краской деревянных табуретов.