Пальмы за окном
Шрифт:
– М-м-м...
– Джейк вздохнул и сел рядом с сестрой на ступеньку, - наверное, я действительно боюсь следующего шага и стараюсь его отложить. А вдруг что-то пойдет не так при знакомстве, и мне придется выбирать между Дженни и родителями...
– А я не отвлекалась на "вдруг" и не боялась, - Кристель кивнула в сторону гостиной.
– И, как видишь, Эрика нормально приняли в нашем доме.
Джейк замешкался с ответом. Вечный весельчак и острослов сейчас, казалось, не находил слов.
–
– Если он понравился даже маме, это что-то значит, - обиделась за Эрика девушка.
– И даже пригласила его завтра сопровождать нас на Родео-драйв, - она задорно щелкнула Джейка по макушке.
– О-о, бедный Эрик!
– картинно всплеснул руками брат.
– Это жестоко!
*
– Ты еще жив после нашего семейного ужина?
– Кристель вышла из ванной в халатике кораллового цвета и с полотенцем на волосах. Куолен задержал на ней взгляд, прежде чем ответить.
– Ничего страшного, - он стряхнул пепел с сигареты.
– Извини, я тут надымил. Надо рассказать отцу, что я встретил его фронтового товарища, оказывается, они с твоим дедом служили на одном корабле в войну. А твоим братьям я немного завидую. В свои тридцать три года я уже не был таким веселым и открытым.
Эрик загасил сигарету и какое-то время задумчиво смотрел в окно. Кристель подошла к мужчине и коснулась рукой его плеча. Куолен привлек ее к себе:
– И ты тоже не такая. Я наблюдал за вами за ужином. Ты смеялась, шутила, но оставалась закрытой для всех.
– Железная орлица... Правильно меня прозвали на службе.
– А я Серебристый волк. Тоже соответствует, - Куолен прикоснулся губами к щеке девушки.
– Хорошая пара, - он крепче привлек к себе девушку, ощущая тепло ее упругого изящного тела под тонким шелком.
– Волк и орлица, самые одинокие существа, потому что инстинкт толкает их к обособленному существованию... И образ жизни у них такой, что удобнее в глуши леса или на вершине горы, чем в стае. Надо отдохнуть, Кристель. Завтра нам понадобятся силы для марафона по Родео-драйв.
– Ты ложись. Я сейчас приду.
Кристель вышла на балкон с сигаретой. Слова Эрика что-то в ней разбередили. Это был ее родной дом, из окна открывался с детства знакомый вид на океан, и, сколько девушка себя помнит, пальмы на ветру пели ей свою вечную песню. Здесь была ее семья, люди, которых она любит. Но Эрик прав, она другая, и, как бы ни любила свой родительский дом и пальмы, шелестящие за окном, у нее другой путь.
– Ты всегда столько куришь?
– Натали, в длинном голубом халате, вышла на свой балкон и неодобрительно качала головой.
– Ты меня напугала, - Кристель действительно чуть не выронила сигарету.
– Нет, только когда сильно устаю или нервничаю.
–
– Натали с улыбкой подставила лицо вечерней прохладе.
– Люблю выходить на балкон по вечерам. Днем столько лишних звуков, они заглушают шум прибоя и шелест пальм. А сейчас, в тишине, эти звуки напоминают песню...
– в лунном свете, улыбающаяся, с блестящими от волнения глазами, Натали выглядела почти как в первый год в Калифорнии, когда она, молодая жена, с энтузиазмом отделывала этот дом, их собственный дом, привыкая к новой для себя роли жены, хозяйки семейного очага.
– Мама, ты такая красивая, - сказала Кристель.
– Подлиза, - усмехнулась мать.
– А знаешь, твой Ланселот сегодня очаровал буквально всех.
– А тебя?
– Дочка, я журналистка светской хроники. Я столько лет пишу об очаровашках всех рангов и мастей, что давно выработала здоровый скептицизм. И на меня их хитрости, харизма и магнетизм почти не действуют.
– Он тебе не понравился - напрямую спросила Кристель, поняв, на что иносказательно намекает Натали.
Мать вздохнула:
– Моим родителям тоже не понравился Генри. Но тем не менее, мы женаты уже 35 лет, и я счастлива. Надеюсь, что и у тебя сложится так же. Главное ведь то, что он нравится тебе... Пойду отдыхать, - она зевнула.
– И тебе советую выспаться, завтра будет трудный день. Ты ведь не любишь ходить по магазинам, а мы проведем на Родео-драйв весь день.
*
Когда Кристель вошла в комнату, Куолен как раз закончил разговор по радиотелефону.
– Он уже приехал, - вполголоса сказал мужчина.
– Я назначил ему встречу. А перед этим прослежу за ним на Родео-драйв, на самом ли деле все чисто.
– Хорошо, - Кристель сняла халат и забралась в постель в полупрозрачной бежевой рубашке.
– Слышишь, как поют пальмы на берегу? А прибой словно аккомпанирует им.
– Да, похоже на песню. Так миссис Пинкстон - журналистка? Натали-Бритва из Голливуда? Я всегда зачитываюсь ее статьями. У нее очень острый язык, совсем не похоже на восторженные опусы других светских хроникеров.
– Можешь завтра сказать об этом маме. Ее это порадует. Обычно читатели ее критикуют.
– Ну да, - Куолен тоже забрался под одеяло, - то, что она пишет о кумирах миллионов правду, многим поперек горла.
– Это точно. Объективность сейчас не в моде, - девушка погасила лампу.
– А ты очень похожа на мать... Кристель-Бритва. Иди ко мне!
– Подожди, Эрик, - Кристель уперлась руками в грудь Куолена, - в субботу из Лондона прилетают мамины родители. У них консервативные взгляды на брак, и поэтому мама хочет представить им тебя, как моего мужа.