Паломничество Ланселота
Шрифт:
— Потянет, куда денется! Я знаю, как приспособить его колеса для езды по глубокому снегу.
— Это будет великолепно! — заметил отец Иаков, аккуратно укладывая дрова. — Если у нас будет мобиль, который сможет проходить по глубокому снегу, мы сможем использовать его не только для вывоза дров из леса.
— Понял! — сказал дядя Леша. — Скажем так: днем, пока ваши лесорубы валят деревья и готовят дрова, два человека, один за рулем, другой с оружием, могут обшаривать окрестности в поисках погибающих людей. А к вечеру они возвращаются и вывозят дрова из леса.
Когда
— Мать Евдокия, из вашего разговора с Алексеем я понял, что вы собираетесь не только детей, но и других людей отсюда перевозить в Долину? — спросил отец Иаков.
— Конечно. Я думаю, Матушка благословит в следующий заезд забрать у вас всех стариков и больных. Только просьба к вам большая, батюшка!
— Слушаю, мать Евдокия.
— Подготовьте этих людей к жизни в Долине. До сих пор с нами спасались лишь те, кто сознательно отверг Антихриста.
— Да, я понимаю. Какой—то отбор должен быть. Но в значительной степени он и так происходит.
— Каким образом?
— Самым естественным. Скорбь и любовь, действуя по отдельности, зачастую озлобляют людей или делают их себялюбцами. Но когда скорбь вдруг встречается с любовью — это очищает. Почти ни у кого из тех, кого мы подобрали на дорогах, уже нет четкой печати Антихриста, их страдания и наше сострадание к ним почти стерли ее.
— Вот именно — почти! — заметил Драган. — У шести наших гостей еще сохранилась печать. Упрям человек! Но с этих я глаз не спускаю.
— Драган у нас теперь ответственный за безопасность вместо Ланселота, — пояснил отец Иаков.
— У меня же опыт, я сам был скорбным негодяем. Пускай в вашу Долину, мать Евдокия, отправляются не те, кто мечтает круглый год есть фрукты и пить молоко, а те, кто хочет круглый год ходить на церковную службу. Такой критерий!
— А молоко и фрукты мы будем возить сюда и для тех, кто останется.
— Немногие у нас останутся, — сказал отец Иаков.
— Не грусти, отец Иаков, ты себе новых наберешь! — сказал дядя Леша, ободряюще похлопав священника по плечу.
— Что же такое эта ваша Долина? — спросил отец Иаков. — Почему, как вы рассказываете, в ней и тепло, и светло, и природа человеку совсем не враждебна?
— Некоторые наши монахини считают, что наша Долина — одно из мест, где Господь уже творит новую преображенную Землю. Но это только предположение: придет время — узнаем все точно.
— Как бы я хотел ее увидеть, вашу Долину!
— А кто же вам мешает поехать вместе с детьми? Они к вам привыкли, любят вас.
— У вас в Долине есть священники?
— Конечно.
— А здесь я один.
— Что ж, отец Иаков, с вами все ясно. Оставайтесь с Богом на месте, на которое вас Господь поставил, и Он вас не оставит. Ну и мы тоже.
Запас дров был сделан, автобус починен и утеплен, и вот наступило время прощанья. Леди Патриция и Эйлин успели до отъезда закончить епитрахиль для отца Иакова, и он надел обновку, когда служил молебен о путешествующих.
С новыми насельниками в Бабушкином Приюте остались только Драган, отец Иаков, Марта и Карл.
— У меня здесь моя кухня и мои могилы, — объяснила Марта свое желание остаться.
— Я должен помогать Драгану охранять Приют, — заявил Карл Мор, — от злых людей и ворон.
— А обо мне ты подумал? — спросил Леонардо. — У меня нет младшего брата и сына тоже нет, и я, признаться, очень рассчитывал на тебя: думал, вот ты со мной поедешь в Долину, будешь жить в нашей семье.
Карл сначала просиял, потом нахмурился, а после сказал:
— Ты ведь можешь считать, что у тебя есть брат, который служит в Бабушкином Приюте. Я к тебе приеду, когда тут будет полный порядок. А ты приезжай почаще.
— Это ты здорово придумал, Карл! Я так всем теперь и буду говорить, что у меня нашелся младший брат, который делает важное дело в Бабушкином Приюте.
— А ваша Бабушка против не будет?
— Да ты что! Она страшно любит таких вот отчаянных и смелых парней.
— Ладно… Еще вот что, Леонардо: ты можешь, если хочешь, звать меня Братец Кролик.
— А я мысленно так тебя и звал, ждал только разрешения.
Карл подошел к нему и ткнулся головой в плечо.
— Смотрите, сестры, смотрите! Они возвращаются и везут детей! — закричала сестра Дарья, завидев на плотине автобус, а перед ним зеленый джип Леонардо. Монахини в это время как раз выходили из церкви после вечерней службы. Солнце, уже коснувшееся горных вершин, заливало плотину и едущие по ней машины мягким предзакатным светом, и в окнах автобуса были видны детские лица, прильнувшие к стеклам.
— Вот и прибыли к нам долгожданные наши детки! — воскликнула Матушка. — Ну что ж ты, сестра Дарья? Позвони, позвони гостям, я ведь вижу, что тебе хочется.
Сестра Дарья подхватила подол и помчалась к звоннице, стоявшей на помосте возле церкви. Веселый перезвон полетел по Долине.
Когда джип, а за ним автобус спустились с плотины, к ним подошли почти все монахини и общинники. Обе двери автобуса распахнулись, и опустились пологие механические пандусы. Первым из автобуса вышел доктор Вергеланн, за ним Мария с Хольгером и леди Патриция с Эйлин. Из джипа вылезли мать Евдокия, дядя Леша и Сандра с Леонардо, и все они начали вывозить из автобуса коляски с детьми, до самых глаз укутанными в теплые платки и одеяла. Первой детей встречала Матушка. Она каждого ребенка обнимала, трижды целовала и приветствовала всех одними и теми же словами: — Добро пожаловать домой!
После этого дети переходили в руки монахинь и общинников. Первым делом с них сняли теплые одежки — в Долине стояла теплая весенняя погода, а потом их повезли, повели и понесли на руках в монастырскую церковь.
— А где же Ланс и Евгения? — спросила Матушка.
— Они отправились в Иерусалим, — ответил игуменье доктор Вергеланн, — мы не смогли их отговорить.
— А я—то надеялась, что он станет Ланс—и—Лотом и уйдет из царства Антихриста вместе со всей своей семьей подобно праведному Лоту, — вздохнула Матушка. — А где отец Иаков и благоразумный разбойник Драган? И почему это вы не привезли сироту Карла Мора?