Палуба
Шрифт:
Кит, которая уже успела переодеться, согласно зевнула и залезла под одеяло.
— Что ж, с одним я могу согласиться. Веронику и вправду не следует отпускать одну. И лучше, конечно, если с ней поедет кто-то, вроде тебя. Что касается меня, то я обязательно приеду в Нью-Йорк встретить тебя у трапа. Посмотрю, как твой корабль войдет в порт. Кстати, надеюсь, что морской болезнью ты не страдаешь, и с этим никаких проблем у тебя не возникнет.
Понедельник, 22 июня, 1992 год
Лондон
Не в первый
И вот, наконец, когда они совсем уже собрались и намеревались последовать за служащим отеля “Стаффорд'с” к лифтам, зазвонил телефон.
Звонил Херберт Келли, директор Саммитского филиала в Нью-Джерси “Похоронных контор Рейли”. Келли сообщил, что у него возникли некоторые проблемы. Девяностолетняя вдова одного девяностовосьмилетнего майора настаивала на том, чтобы гроб с телом покойного супруга был установлен в центральном зале филиала. К сожалению, неделя выдалась совсем неудачной для отставных политиков, а посему завтрашний день и половину послезавтрашнего центральный зал был занят под похоронную церемонию одного из умерших конгрессменов.
Обычно Келли сам решал такие проблемы, не обращаясь за помощью к Люку, но в данном случае ситуация сложилась действительно деликатная. Миссис Шеа являлась признанной главой впечатляющего по масштабам и степени влияния клана и стала некогда первой важной клиенткой Люка, когда в год своей женитьбы на Норе он перекупил терпящую банкротство похоронную контору. Так случилось, что как раз в тот момент “Господь призвал к себе”, по выражению миссис Шеа, ее восьмидесятилетнюю мать.
— Другие похоронные конторы в нашем городе не умеют придавать лицам умерших приятный и естественный вид, — сказала тогда миссис Шеа Люку, добавив, что она дает новой конторе возможность сделать так, чтобы “мама выглядела в гробу такой же симпатичной и радостной, какой она бывала по воскресным вечерам, смотря по телевизору шоу Эда Салливена. Она всегда так ждала эту передачу”.
Люк еще отметил про себя, с какой тщательностью миссис Шеа изучила автомобильный парк его конторы. В общем, своему первому важному клиенту Люк уделил в тот момент максимум внимания. Его усилия окупились. Покойная лежала в гробу неотразимой красавицей. С тех самых пор “Похоронные конторы Рейли” в Саммите регулярно обслуживали членов клана Шеа, большинство из которых доживало до весьма преклонного возраста, а некоторые вообще перешагивали столетний рубеж. И тогда их фотографировали для торжественной демонстрации снимков в ряду долгожителей — лауреатов телевизионного шоу “Тудей” знаменитого Уилларда Скотта.
Люк коротко пересказал суть проблемы
Логичным решением было бы объединить в один большой зал две имевшиеся церемониальные комнаты, разделенные между собой всего лишь раздвижной перегородкой. По мнению Норы, миссис Шеа точно должна была согласиться с таким вариантом.
— В конце концов, скажи ей, что следующие похороны кого-то из клана Шеа ты вообще проведешь за свой счет и с большим удовольствием, — продолжала шипеть Нора. — Люк, мы опоздаем на корабль. Обязательно опоздаем!
Люк бросил в сторону жены укоризненный взгляд. Как это всегда и бывало, он сам нашел прекрасный выход из создавшегося положения.
— Херберт, напомните миссис Шеа, что любимым цветом Денниса был зеленый. А мы как раз поменяли интерьер в этих двух залах, что поменьше, на зеленый. Так что в них усопшему будет, конечно же, комфортнее лежать. В конце концов, именно зеленый и белый цвета он использовал в одной из своих избирательных кампаний.
— Какой же ты, черт побери, гений, — сказала Нора Люку, когда муж повесил трубку. — Вот и еще одну проблему решил, с которой не могли справиться все из твоей компании “Трупы от Рейли”.
— Фу, как грубо! Я и сам страдаю, когда подобные шуточки отпускает наша дочь. А теперь еще приходится все это слышать от ее матери и собственной жены.
Супруги обменялись улыбками.
При росте в пять футов четыре дюйма Нора, тем не менее, иногда чувствовала себя самым настоящим карликом в присутствии мужа, который был на целый фут выше ее.
— Ты все-таки значительно выше меня, причем не только ростом, — с удовольствием признавалась она. — Например, в отличие от меня ты никогда не скрываешь свой истинный возраст…
Люку было шестьдесят пять, Норе — пятьдесят восемь. При этом она никогда не запоминала, кому из журналистов и что сказала про свой возраст.
— Но, позвольте, миссис Рейли, — воскликнул не так давно один из корреспондентов, — три года назад вы сами сказали мне, что вам пятьдесят два.
Люк не пытался также выглядеть моложе. И если волосы Норы были непонятного светлого цвета, то его шевелюра блистала естественной серебряной сединой.
— Ну а теперь-то, наконец, мы можем ехать на корабль? — взмолилась Нора.
Телефон снова зазвонил.
— К черту! Не отвечай! Пусть даже кто-то сейчас звонит нам, чтобы попросить уступить наши апартаменты Папе Римскому! Нам некогда, надо срочно убираться отсюда.
Люк потянулся было к аппарату, но Нора опередила его.
— Да, — нетерпеливо проговорила она в трубку. — Риган, дорогая, это ты? С тобой все в порядке?.. Я сейчас не могу говорить. Мы позвоним тебе с корабля. Что ты собираешься делать?.. Почему?.. Как это?.. Да ну!.. Не может быть!.. Боже мой! Никогда не думала, что не захочу больше разговаривать с собственным ребенком, но когда-то я должна была это сделать! Хоть раз! Все, мы должны бежать. В общем, увидимся там, дорогая. — Она быстро повесила трубку.