Палые листья лета
Шрифт:
– Это неважно. Позвольте пройти?
– Чтобы ноги этой девицы в моём доме не было! – это гостеприимный хозяин сказал уже Леандру дин Тиаграсса.
Да не очень-то и нужно, пусть только позволят переодеться, Санайя даже есть здесь не будет. Ничего, говорят, человек без пищи может продержаться больше месяца. Заодно и похудеет. Сколько всего хорошего можно найти в случившемся. От неприятного жениха отделалась, лишний вес скинет.
– Папа, мы уезжаем? – счастливую улыбку даже не пришлось изображать, она сама растянула губы.
Отец переводил затравленный взгляд с дочери на своего
– Я велю водителю увезти вас с подругой, а сам останусь.
Если бы не его жалкая просительная улыбка, Санайя ещё бы могла надеяться, что для неё всё может остаться по-прежнему: любящий отец, неплохая мачеха, их дом в Сторхеде и та же размеренная и такая удобная жизнь. Но папа выбрал своего делового партнёра и их общие дела. Дочери в его жизни больше не было. Или ей показалось? Верно лишь одно: не стоит выяснять отношения при посторонних, а иер дин Пинешту навсегда остался посторонним, по крайней мере, для неё уж точно.
Папа и хозяин замка исчезли за массивными дверьми. Санайя осталась одна. Может быть, кто-нибудь и наблюдал за ней из многочисленных окон, наверняка наблюдал, но что ей те люди. Хотелось бы поговорить с той женщиной, что собирала вчера к брачной ночи, как пафосно звучит: брачная ночь, уж та точно знала больше, но где же её сейчас искать.
Четверть часа не самого уютного ожидания растянулись в вечность. Всё сильнее жгли спину чужие взгляды, всё больше зябли босые ноги на каменных плитах негостеприимного двора. Но всё когда-нибудь заканчивается, наконец-то появилась на удивление молчаливая и серьёзная Дениз с перекинутым через плечо рюкзачком с вещами, и подруги направились к магомобилю, тихо урчавшему в стороне.
Спина прямая, подбородок высоко поднят. Главное, не бежать, даже учитывая, как замёрзли ступни.
Оглушительно хлопнула дверца машины, отсекая замок с его неприятным хозяином и прежнюю жизнь. Можно поджать под себя окоченевшие ноги, обхватить тело руками и, сжавшись в комочек, прильнуть к тёплому плечу. Как же хорошо, что у неё есть Дениз. Магичка молча порылась в своём рюкзаке, достала оттуда вязаную кофту и толстые шерстяные носки. Сама всё это надела на Санайю и, по-прежнему не говоря ни слова, притянула её голову к своей груди. Ну как тут не расплакаться? Тем более, сил сдерживать слёзы совсем не осталось.
– Я ни за что к ним не вернусь, Денни!
Магомобиль быстро катил по пустынной дороге.
***
Сколько проплакала на плече подруги Санайя, неизвестно. Тёплое нутро магомобиля, ранний вчерашний подъём, бессонная ночь и последующие переживания сделали своё дело: она заснула.
Разбудил её излишне оптимистичный голос:
– Есть будешь, соня?
– А? Что? – с трудом открыв опухшие от сна и слёз глаза, Санайя закрутила головой.
– Я проголодалась и готова целиком съесть вон то чудище, – Дениз указала на вывеску, на которой нечто аляповатое пыжилось изображать кабанчика, ибо надпись под этой картиной сообщала, что заведение, около которого сейчас остановился их магомобиль, бесхитростно называлось «Свирепый вепрь».
Желудок ворчливо напомнил, что возможно, человек и может месяц прожить без пищи, но он сам с таким заявлением категорически не согласен, и столько не продержится.
– Я тебе помогу с ним покончить! – хрипло отозвалась Санайя и уже было собралась выбраться из салона.
– Кхм, кхм, – предупредительный кашель и оценивающий взгляд на её одеяние охладили первый порыв.
– Моё платье, – мятая, со следами зелени сорочка была критически осмотрена и признана неподходящей даже для такого непритязательного заведения, каковым являлась таверна «Свирепый вепрь», даже в комплекте с носками и кофтой Дениз.
– Подожди меня, я быстро сбегаю и возьму что-нибудь, чтобы мы могли перекусить прямо здесь! – Дениз, успокаивающе пожав подруге руку, выскользнула из машины и скрылась за скрипучими массивными дверьми.
Пробыла в таверне она совсем недолго. Санайя даже не успела окунуться в пучину мрачных мыслей, как подруга уже вернулась с огромным пакетом, распространяющим одуряющие запахи. Жареная курочка. Только бы не съесть её вместе с костями. Хорошо, что совсем рядом крутилась пегая лохматая собака с висящими почти до земли сосцами. Совесть не позволит оставить кормящую мать без её доли. Так и быть, собачка, все косточки будут твои.
Некоторое время тишина в салоне перемежалась только хрустом свежих овощей, звуками жевания и тихими возгласами удовольствия. Лишь после того, как с половиною содержимого пакета было покончено, подруги переглянулись и, честно отдав косточки терпеливо поджидавшей собачке, откинулись на спинку диванчика.
– Уф, много ли нужно человеку для счастья! – Санайя и не поняла, что это сказала она сама.
– А я что говорю! Пока человек жив, всё поправимо, и очень многое – в лучшую сторону, – в голосе Дениз не было обычного для неё сарказма.
Магичка порылась в своём рюкзачке и вытащила из него пухлый недвусмысленно звякнувший кошель.
– Сейчас найдём какую-нибудь лавочку, купим тебе одежду, и жизнь наполовину наладится!
Наполовину. Санайя горько улыбнулась. Подруге ещё только предстояло узнать, насколько вся её жизнь разрушена. Просто вдребезги. Начать сразу жаловаться? Это подождёт. Пока же есть более насущный вопрос.
– Откуда у тебя эти деньги?
– Иера Эмильена дала, – Дениз невозмутимо пожала плечами и, словно предугадав последующие возражения, упёрла в её грудь указательный палец и решительно заявила: – И не вздумай отказываться! Даже поступив с тобою так… нехорошо, – весьма корректное слово для всегда резкой подруги, – они остаются твоими родителями и обязаны, по мере возможности конечно, тебя обеспечивать.
Санайя глубоко вдохнула и медленно выдохнула. Она никогда не одерживала верх в подобных спорах. Вряд ли это получится теперь. Да и есть в словах Дениз немалая доля разумного, а потому пришлось покорно согласиться.
После того, как насытившийся в той же таверне водитель занял своё место, ему было велено медленно ехать по улочкам городка и остановиться у первой же более или менее приличной на вид лавки женского одежды.
Договорились, что за одеждой пойдёт одна Дениз. Нечего нервировать добропорядочных жителей мелкого городка неподобающим видом, давая им пищу для пересудов не меньше, чем на месяц.