Память (Книга 2)
Шрифт:
13
Организованная Чингиз-ханом орда теперь могла существовать только при условии непрерывных захватнических, грабительских войн, и в этом таилась одна из причин будущего краха его империи. Четыре года Чингиз-хан собирает силы, тщательно готовится, изучает первого, собственно, внешнего противника и, когда все было предусмотрено, провокационно оскорбляет посла восточных соседей - на его глазах плюет в сторону чжурчжэньской границы. Это означало войну, и войну большую.
И вскоре она грянула. Десятки лет чжурчжэни возводили на своих северо-западных границах укрепления - стены из камней и глины, валы, рвы и крепости, а непосредственно перед нашествием успели подновить все сооружения. Укрепленная линия тянулась на полторы тысячи километров и охранялась специальными войсками, но разве мог в каком-нибудь одном месте пограничного вала слабый отряд сдержать массированный удар орды, собравшейся со всех западных степей? И все же Субудай не решился атаковать этот защитный вал, опасаясь быстрого подтягивания оборонительных резервов, обошел укрепления с юга и вырвался, выражаясь по-современному, на оперативный простор.
Яростно сражались чжурчжэни-воины под руководством умелых и опытных полководцев, но в открытом поле, где только и выигрывались войны, Субудай, используя маневренность конницы, умел уклоняться от степного сражения, если не был уверен в превосходстве своих сил и успехе, зато учинял жестокую бойню, когда удавалось, исключив всякий риск, создать подавляющее преимущество в численности войск. В самом начале войны перешли на его сторону сто тысяч киданей-воинов, и в 1212 году на сопках Маньчжурии основные цзиньские воинские соединения были разгромлены. Однако у Субудая и других военачальников орды в тот период объявилась одна слабость - они еще не умели брать городов, и чжурчжэни, героически сражаясь на валах и крепостных стенах, выдерживали долгие осады, распыляли силы врага стремительными вылазками. Субудай досконально изучил китайский и чжурчжэньский опыт осадной войны, внес в него кое-что свое, однако, несмотря ни на что, война затягивалась. Орда не смогла взять штурмом столицы государства Яньцзина и отошла на запад.
Перед лицом смертельной опасности правительство приняло меры для сплочения разноплеменного населения государства. Китайцы, кидани и представители всех остальных нечжурчжэньских, даже самых малочисленных этнических групп страны - бохайцев, будиту, зеле, еладу, гудянь, мао, мэнгу, мудянь, сяма, улусу, сумадянь, ширюй, чжули, цилу, худунь и других могли не только сделать военную или гражданскую карьеру, но и добиться в условиях военного времени большего, о чем ясно и кратко говорится в правительственном указе 1213 года: "Инородцы, удостоенные чинов и наград, составляют одно целое с народом династии - с чжурчжэнями". Вскоре чужеплеменников начали допускать к экзаменам для получения военных чинов, а еще через год за отличие в боях они стали получать такие же титулы, каких до этого удостаивались только чжурчжэни.
Война омертвляла страну. Торговые связи ее прервались, один за другим исчезали с лица земли города, пала восточная столица империи-Ляоян. Государственные дороги приходили в негодность, оросительные системы, десятилетиями создаваемые трудом миллионов крестьян, разрушались, поля зарастали дурниной. Современный советский исследователь истории чжурчжэньского государства Цзинь М. В. Воробьев пишет: "Цзиньское правительство в 1214 г. попробовало откупиться от монголов, приняв жестокие условия, но монгольская знать хотела только одного - войны и добычи..." В следующем году пал Яньцзин (Пекин). Хорезмские послы, прибывшие туда вскоре, писали: "Везде были видны следы страшного опустошения, кости убитых слагали целые горы; почва местами была рыхлой от человеческого жира; гниение трупов породило смертельные заболевания".
Однако свалить одним набегом, а потом многолетней изнурительной войной государство, в котором проживали десятки миллионов людей, орде не удалось. Его лишь удалось обессилить, запугать жестокостями, частично раздробить и полностью изолировать на международной арене. Кроме значительной части киданей на государство Цзинь одновременно с ордой напали тангуты, с которыми чжурчжэни потом сражались долгих десять лет, внутри страны вспыхнуло восстание так называемых "краснокафтанников". Китайская Южная Сун отказалась платить дань чжурчжэням сразу же, как только началась на севере эта большая война, и правители Цзинь не смогли больше получить податей ни дипломатическими способами, ни силой оружия. В 1218 году сунцы официально отказались быть данниками слабеющего государства чжурчжэней, возник зародыш еще одной большой войны. В том же году стали данниками Чингиз-хана уйгуры, жившие на западе от чжурчжэией, в следующем - корёсцы на востоке.
Чингиз-хан был прожженным политиканом и дипломатом, а также умел использовать опыт и знания разноплеменных советников. Обескровив своего ближайшего и самого сильного врага, окружив его враждебными народами, он не счел нужным тратить силы в тяжелой и затяжной войне с отчаянно сопротивлявшимся противником, если главную свою цель - грабительскую добычу - мог получить в другом месте и с меньшими потерями, покорив очередной более слабый народ.
В данном случае это были меркиты, частью, очевидно, откатившиеся на запад во главе с ханом Куду(Худу) под защиту кипчаков. Одни средневековые источники датируют начало этой второй войны с меркитами годом Быка 1215-м, другие приводят скрупулезно точные сведения:
"9 февраля - 10 марта 1217 года". "В этом году Чингизхан направился из страны Хитай к (своему) коренному Юрту, а Субудай-бахадура послал на войну с племенем меркит. Для этого он укрепил повозки, подбив (их) железом, чтобы они не сломались в труднопроходимых горах, лежащих на том пути". Реляции о войне с меркитским ханом Куду предельно коротки: "Они пошли и взяли Куду", а "от этого племени не осталось и следа".
Путь на запад был расчищен, и Чингиз-хан немедленно двинулся туда - к плодородным долинам и богатым городам Хорезма, очевидно поручив Субудаю срочное формирование нового ударного войска. "Это войско было то,- пишет Рашид-ад-Дин,- предводителями которого Чингизхан назначил Субэдай-бахадура и Тукучара из племени Кунгират, и то, которое он посылал на войну с Куду". Впереди был Самарканд. Султан Мухаммед Хорезмшах успел поставить на его укрепление более двухсот тысяч человек. Они усилили крепостную стену, обнесли ее рвом, залитым водой. В городе было двадцать боевых слонов. Султан, однако, предпочел бросить город на милость аллаха, бежал, и Чингиз послал за ним в погоню три тумена во главе с Субудаем, Чжэбе и Тукучаром, которые "с 30 тысячами отважных воинов переправились вброд через Пяндишеб и пошли по следам султана, расспрашивая о нем и разыскивая его следы".
Любознательный Читатель. Мы далеко уклонились от чжурчжэньского государства Цзинь и Руси...
– Согласен, но нас ведет военная карьера Субудая. Кроме того, международная политика, как и сейчас, всегда связывала множество народов. И - главное - для дальнейшего путешествия в прошлое нам надо получше знать, с каким противником встретились наши предки поздней осенью 1237 года.
– Но чем объясняются непрерывные победы захватчиков?
– Причин, объясняющих неизменные и безоговорочные победы организованной кочевой орды над ее жертвами, существовало множество. Ну, ослабленность, феодальная раздробленность средневековых евроазиатских государств - это само собой, но были и чисто военные, стратегическо-тактические объяснения: внезапность нападений, массированные удары многочисленного войска по земледельческим и скотоводческим районам, по торговым и ремесленническим центрам, основное население которых не было профессионально военными людьми, широкое использование повальных "облав" в сельских местностях, пленных для штурма городов, китайских камнеметательных машин; и, так сказать, идеологические: обожествление ордой своего великого хана, преследующего якобы мессианскую цель, захватывающую воображение,- покоряя Вселенную, дойти до "последнего моря", принципиальное дипломатическое и военное коварство, отбрасывающее ради достижения победы все человеческие и международные нормы, презирающее правила воинского рыцарства и естественное для многих тогдашних народов благородное снисхождение победителей к побежденным, культ жестокости и насилия, царящий в разноплеменных войсках захватчиков и грабителей, вынуждавший побежденных становиться орудием победителен. "Победители геройствовали силами покоренных народов",свидетельствуют средневековые китайские историки.
Расширяющийся клин завоеваний захватил Среднюю Азию, земли афганцев и персов. Субудай, как всегда, скакал резвее и дальше других. Многие страны и народы на века запомнили его кровавый след, потому что далеко не все встречные города покорялись подавляющему превосходству орды, и в этом случае верный пес Чингиза не уступал своему хозяину в жестокости. К югу от Тегерана, на скрещении важных караванных путей Востока, стоял большой город персов Кум. Субудай и Чжэбе "перебили всех тамошних жителей, а детей увели в полон".
От нашествия страдал прежде всего народ, часто бросаемый султанами, ханами и богатеями на произвол судьбы. Когда Субудай дошел до Дамгана, "население города укрылось в окружающих горах, а простой люд и чернь остались в городе и не выразили монголам покорности. Монголы перебили их сборище". Из Ирана авангардные орды направились в Закавказье и в каждой местности, попадавшейся на пути, по своему всегдашнему обыкновению, учиняли избиение и грабеж. В пограничных районах Грузни они перебили десять тысяч человек, но в леса и ущелья не пошли - вернулись на юг зимовать. Должно быть, этой зимой-передышкой Субудай снесся с Чингизом, тоже находившимся в военном походе. Согласно китайской "Юань-ши", он даже как будто опережал завоевательные планы хозяина: "В год под циклическими знаками 1223 Субутай представил Чингизу доклад, в котором просил послать его против кипчаков". Получил, очевидно, согласие, и вот орда снова в Грузни, чье воинство успело собраться и приготовилось достойно встретить врага. Субудай, однако же, использовал против этого сильного, воодушевленного крайней необходимостью защиты родины войска давний прием степной войны - оперативный простор в одной из широких грузинских долин, сильную засаду, обманное "паническое" отступление, последующее окружение и уничтожение стесненного в беспомощную кучу противника. Рашид-ад-Дин описывает, что Чжэбе укрылся в засаду, "а Субудай с войском пошел вперед. В самом начале сражения монголы бежали; гурджии пустились их преследовать. Чжэбе вышел из засады; их захватили в середину и в один момент перебили тридцать тысяч гурджиев". Вслед за этим проход через Дербент, столкновение с кипчаками, Калка.