Память (Книга 2)
Шрифт:
– Постойте-ка! Именно в этом году курултай подтвердил свое решение о походе на Русь? Значит, судьба государства чжурчжэней второй раз сомкнулась, оказалась непосредственно связанной с последующими событиями в средневековой Руси?
– Конечно. Руки на востоке были развязаны, освободился от работы главный исполнитель экспансионистских замыслов паразитической степной верхушки, объединения политиканов и милитаристов-феодалов, хорошо приспособившихся таскать каштаны из огня чужими руками. К тому времени Субудай накопил колоссальный опыт организации степного войска, использования пленников в военных целях, приобрел ничем не заменимые навыки ближней и дальней разведки, охраны ставки, штурма городов. Обладал он, конечно, и личным мужеством, природной хитростью и закаленной, сильной волей, а также благоприобретенной верноподданнической психологией. Не исключено также, что он вынужден был служить Чингизу и чингизидам, подчиняясь жестким и жестоким нормам, регламентирующим порядки в монгольской феодальной империи.
– Его фигура постепенно вырисовывается как своеобразный символ тех далеких и тяжких времен, вобравший в себя черты века; это был, так сказать, типичный монгол.
– Субудай не был монголом, то есть представителем той народности, этническую основу которой составили северокеруленские племена "мэнгу", "мэн-ва", роды борджигин, тайчжиут и другие.
Взгляните на физическую карту Евразии. В самом центре Великой Степи расположена алтайско-саянская горная система. Мне посчастливилось побывать во многих ее районах - в Туве и Горно-Алтайской автономной области, в Хакасии и Горной Шории, на юге Красноярского края и в Иркутии, на хребтах Иолго, Хамар-Дабан и Абаканском, на Телецком озере и в Казырской долине, на шорской речке Мрас-су и саянской Тубе. Можно сказать, что и родился-то я здесь, на самом северном отроге Алатау: в районе Мариинска - Тайги кончается всхолмленная местность, к северу идут уже низины, переходящие в нарымско-васюганские хляби, и наши места стокилометровой полосой соединяют алтайскую черневую тайгу с урманной томской. От самого Урала станция Тайга имеет на Транссибе высочайшую для Западной Сибири отметку, и в наших лесах те же кедры, кандыки, сарана и марьин корень, что на Алтае или в Саяне. Леса этой горной страны - богатейшие во всей Сибири, в них водится ценный пушной и снедный зверь, включая благородного оленя с его чудодейственными пантами, кедровники дают орех, подлесок - ягоды, реки - рассыпное золото и рыбу, травостои - мед, лекарства и корм скоту, недра- руды, которые еще в глубокой древности обращались в железо, бронзу, серебряные изделия.
В алтайско-саянских горах с доисторических времен жили люди, а бурная история Великой Степи издревле перемешивала ее народности и этнические группы. Тысячелетиями сюда стекалась степная вольница, угонщики табунов, искатели приключений, батыры, поссорившиеся с родичами, оскорбленные тиранством беглецы. В борьбе за существование, в опасных переправах через бурные реки и высокие горные перевалы, в охоте на медведей и козе1 рогов формировался особый тип азиатского горца -это были смелые до отчаянности люди, физически крепкие, выносливые, умеющие владеть оружием и легко переносящие жару и холод. И в самом центре этой страны из разноплеменных элементов сложились с незапамятных времен не слишком многочисленные, но стойкие и сильные племена, называвшие себя "туба", по китайским источникам - "дубо", по Рашид-ад-Дину - "урянхи", по востоковедческой терминологии "дуболары"...
На географической карте имя этого народа отразилось в названии правого енисейского притока Тубы, образующейся от слияния саянских рек Казыра и Кизира. В наши дни далекие потомки горно-лесных жителей Южной Сибири именуются тофаларами - эта немногочисленная народность прирожденных охотников и оленеводов до революции прозывалась "карагасами" и тувинцами, что по старой русской этнографической терминологии значились "урянхайцами".
Из фундаментального труда Г. Е. Грумм-Гржимайло "Внутренняя Монголия и Урянхайский край" мы узнаем, "что Чингиз-хан набирал из них свои отборные дружины, что они же входили в состав его гвардии". (Курсив мой.- В. Ч.) В том же труде со ссылкой на различные источники указывается, что свою славу отменных воинов урянхайцы пронесли через века, принимая участие во многих азиатских войнах. Известный граф Рагузинский, занимавшийся в XVIII веке установлением сибирских границ, например, уточнял в своих "Записках" южносибирские военные и политические обстоятельства: "...наилучшие войска мунгальские и называются урянхи", а один монгольский полководец нового времени для тяжелейшего военного похода сквозь Тибет в 1717 году "составил свой 6-тысячный корпус главным образом из урянхайцев"-это уже из французского исторического труда. Через сто лет после этого похода остроту урянхайских сабель испытали на себе, кажется, и сами французы: "Среди волжских калмыков имеется поколение уранхус, которое в Отечественную войну, а именно под Лейпцигом, отличилось чрезвычайной храбростью".
Так вот, Субудай так же как и Чжельме, другой "пес" Чингиза, некогда спасший ему жизнь, были урянхайцами. Добавлю, что громкие победы Хубилая и Монке в Китае также нельзя приписывать только этим потомкам Чингиза. Нет, Субудай к тому времени уже, наверное, вышел, как говорится, в отставку или же умер, но его сменил другой урянхаец, который даже в имени своем, быть может даже кличке-псевдониме, сохранил название родного народа. Ссылаясь на Рашид-ад-Дина, почти современника и, бесспорно, лучшего знатока событии, Г. Е. Грумм-Гржимайло пишет: "Знаменитые монгольские полководцы Субудай, сподвижник Чингиз-хана, и Урянктай, сподвижник Монке и Хубилая, были родом - урянхайцы". Субудай, как мы уже знаем, был не только сподвижником Чингизхана, но и наставником его сына Толуя, однако на этом его исключительная роль в войнах XIII века не завершилась. Что же касается Урянктая, то я приведу о нем сведения из древних китайских летописей, не отвечая за их достоверность: "Урянгдай... ходил с Гуюком в 1245 году против чжурчжэней". "...А еще с князем Ба-ду на кипчаков, русских, оболеров и других"... "В 1246 году он снова ходил в карательную экспедицию против Бо-леров и Неми-сы". Позже, при завоевании Южного Китая, он стал главным полководцем орды. Добавлю, что Урянктай приходился Субудаю родным сыном...
14
Монгольская "Юань-чао би-ши" ("Сокровенное сказание"): "Огодай (Угедей)... отправил в поход Бату, Бури, Монке и многих других царевичей на помощь (курсив мой.-В. Ч.) Субеетаю, так как Субеетай-Баатур встречал сильное сопротивление тех народов и городов, завоевание которых ему было поручено еще при Чингиз-хане... за многоводными реками Адил и Даях (Адил Итиль, Волга; Даях-Яик, Урал.-В. Ч.). Старший брат Чаадай (Чагатай) сообщал мне (Угедею): царевича Бури должно поставить во главе отрядов из старших сыновей, посылаемых в помощь Субеетаю (курсив мой.- В. Ч.). По отправке в поход старших сыновей получится изрядное войско. Когда же войско будет многочисленно, все воспрянут и будут ходить с высоко поднятой головой. Вражеских же стран так много, и народ там свирепый. (Перевод С. Козина; 1941 год. В переводе архимандрита Палладия; середина прошлого века: "Слышно, там неприятели чрезвычайно круты".-В. Ч.). Это такие люди, которые в ярости принимают смерть, бросаясь на собственные мечи. Мечи же у них, сказывают, остры".
Курултай назначил старшим в походе внука Чингиз-хана Батыя, но для фактического руководства войском ему был придан Субудай, который долго и тщательно готовил набег.
Орда двигалась на запад, вбирая по пути отряды воинов со всей Великой Степи, формируя из родов и племен конные десятки и сотни, как это делали полководцы бывшего народа джурдже - так именовали чжурчжэней средневековые восточные летописцы. И вот перед сверлящим глазом Субудая выстраивается очередная тысяча, готовая по указке его кнута броситься вперед и заполнить пространство пылью, топотом копыт и ржанием коней, древним боевым кличем "У-р-ра-а-гх!". На этот раз Субудай предусмотрит все и не позволит ни башгирдам, ни болгарам, ни кипчакам, ни урусам оказать более или менее дружное сопротивление.
Персидский "Сборник летописей" Рашид-ад-Дина:
"Они дошли до города (Булгара) Великого и до других областей его, разбили тамошнее войско и заставили их покориться. Пришли тамошние вожди Баян и Джику, изъявили царевичам покорность, были (щедро) одарены и вернулись обратно, (но потом) опять возмутились. Вторично послали (туда) Субэдай-бахадура, пока он не захватил (их)".
Ипатьевская летопись: "В лето 6745. Приидоша безбожные Измаильтяне, прежде бившиеся с князьями Русскими на Калке. Бысть первый приход их на землю Рязанскую".
Китайская "Юань-ши": "Когда дошли до города Е-лицзань (Рязань.- В. Ч.), то был большой бой, и город взяли только через семь дней".
Несколько слов о тактике предводителей орды. Суть ее русский народ окрестил пословицей: "Молодец против овец, а против молодца - сам овца". Если орда видела, что противник сильнее, она рассыпалась во все стороны по степи и вскоре исчезала за горизонтом. Быстроногие, выносливейшие степные кони были способны скакать по сотне верст подряд, от зари до зари, и неожиданно появляться перед очередной жертвой, не готовой к отпору. Блестяще организованная армия профессиональных воинов внезапно нападала на противника, во много раз превосходя его численностью, боевым опытом, легким совершенным оружием. Нужно также учесть, что орда умела получать о будущих жертвах достаточно нужных сведений военно-стратегического характера через степных осведомителей, служащих далеко на западе, вездесущих купцов, зорких воинов-соглядатаев, высылаемых вперед загодя, а непосредственно перед сражениями - с помощью опытных так называемых "послов", чьи главные обязанности были вовсе не дипломатическими.
И вот переправа через широкую холодную Итиль, последние костры из мордовских и буртасских жилищ, грабежи и насилия. Земли урусов лежали за густыми лесами, не замерзшими еще реками, болотами, и надо было нагрянуть туда вместе с первыми снегами и морозами. Города и села урусов, разобщенные распутицей, были столь беззащитны перед стремительно приближавшейся ордой, что Субудай, уже нисколько не сомневаясь в успехе набега, отпустил Монке и Бучека, сыновей своего выученика Толуя, на юг - против половцев и ясов, не ждущих такого врага с севера.