Память Крови

Горбань Валерий Вениаминович

Весь день второго апреля личный состав занимался обустройством, а мы совещались и получали разного рода наставления в ГУОШ (группа управления оперативного штаба МВД РФ в Чечне).

Взбесило выступление тыловика: «А разве у вас этого нет? Не может быть! А разве всем это не выдали в Моздоке? Не может быть!»

3 апреля

Получили команду принять 20-й блокпост. Это от нас метров 600–800 по прямой, 3–4 минуты езды от комендатуры. На перекрёстке трёх улиц стоит пост по досмотру автомашин. На улице расположены бетонные блоки, между которыми надо маневрировать,

так, что быстро не разгонишься. А рядом участок одной из улиц огорожен бетонными блоками. Внутри ограды стоят два вагончика, снаружи — несколько спиралей проволоки.

Кругом жилые дома, если возникнет перестрелка — возможны случайные жертвы. Много точек, выгодных для снайперов — 12-9-этажки. В 80-100 метрах — трёхэтажный дом с крупными отдушинами — бойницами. Солдаты, сдававшие пост, говорят, что там живут люди, снайперы появляться не должны. Бог его знает, надо проверить. Передавали нам пост вечером, еле успели разобраться с хозяйством, а отработать прилежащий район придется позже.

Сам остался на блокпосту, хочу всё ночью увидеть своими глазами, прощупать досконально организацию службы. В качестве военного советника Танкист — наш афганец.

4 апреля

Всю ночь вертели и крутили, как лучше расставить посты. Ночью главная задача — оборонить самих себя, не допустить потерь от снайперов и внезапного нападения.

Солдаты говорили, что по нашему посту практически не стреляют. Но местные уже с вечера крутились, разнюхивая, кто приехал. Солдаты с приданного БРТа особо сдержанностью в разговоре не отличаются, а два их командира-проверяющих вообще укатили с поста на «Жигулёнке» c девицами. Боевики, конечно же, с вечера уже знали, что на пост встал новый ОМОН. Ночью решили пощупать новеньких. Работали три снайпера. Один бил из мелкашки совсем близко, щёлкнул собаку рядом с нами, то ли прицеливаясь, то ли провоцируя на встречный огонь. Другой лупил потяжелее, с дальних многоэтажек. Третий — где-то в районе пятиэтажки с башенным краном. В этом кране раньше, используя стальную трубу, как укрытие, работал снайпер. Его вычислили и расстреляли из двух крупнокалиберных пулемётов с БТРов, а затем влепили снизу из подствольного гранатомёта…

Наши ребята молчали, тщательно фиксируя, откуда ведётся огонь. Приятно поразили меня. На крыше, на самом опасном участке, работали наши спецназовцы (до создания ОМОН существовал взвод спецназ в роте патрульно-постовой службы): Пастор, Пушной, Коля-1, Коля-2, Дед, Хома. Никакой паники, даже голос не повышали. Просто спокойно работали. Они должны были провести на крыше всю ночь, но не выдержали холода, подготовиться-то не успели. Половина спустились, попили чайку, оттаяли и вернулись, отнесли горячего чаю своим. Не знаю, как несли службу наши предшественники, но на крыше их позиции были прикрыты весьма условно, а сзади, со стороны пятиэтажек открыты совсем. Один снайпер с ночным прицелом мог перещёлкать их, как цыплят.

Работают боевики, как нам и говорили, по расписанию. В 3 часа всё, как отрезало.

Вечером, для оттайки и по случаю боевого крещения Бугор получил команду выдать народу по 100 граммов к ужину. Команда была встречена с энтузиазмом, хотя доза и чисто символическая. После ужина отдыхающая смена еле-еле привела себя в порядок и попадали спать, как убитые.

5 апреля

Постоянно ловлю на себе изучающие взгляды ребят: «Как ты командир, очко не жим-жим?»

Чувствую

какую-то внутреннюю собранность и уверенность, хотя знаний и опыта не хватает катастрофически. Выручают здравый смысл и интуиция. Хотя, тяжеловато — 24 часа в сутки, даже во сне, излучать бодрость и уверенность в себе. Спим-то все общих кубриках. Поэтому, просыпаясь, до того, как открыть глаза, прежде всего думаю: какая «морда лица» на мне одета?

Приближается опасный период. По экспедициям знаю: на 10–14 день начинается «синдром знакомой рожи». Постоянное вынужденное нахождение вместе, накопление усталости в непривычной обстановке, мелкие раздражители в виде бытовых неудобств. Обычно на этот период приходятся приступы нытья, неожиданные ссоры. Потом все притирается и идет нормально. Главное — не прозевать и не сбавить тон. Когда трудно и опасно, люди непроизвольно причаливают к тому, кто сильней и уверенней.

Отработала вторая смена. Картина всё та же. Нас ловят на живца. Автоматчик из-за угла даёт длинную очередь над постом, трассерами, а затем снайпер ждёт, когда из бойницы раздастся выстрел, чтобы тут же влепить пулю на огонёк.

За день, накануне, заступающая смена вместе с предшественниками построила на крыше укрепление, натаскав (пятиэтажка!) мешки с песком. Теперь ребята укрыты надёжно и, если сами не допустят глупости, находятся в относительной безопасности.

Территория блокпоста пока открыта, надо будет взять в полку ВВ кран и разгородить на секторы всё внутри, чтобы мина или граната не посекла все посты.

Кокс услышал по рации, как работает на нашей волне какая-то группа. Голоса чисто русские, без акцента: «Гад, я Калитка, я готов, работаем» Тут же пошла в небо отвлекающая ракета и, одновременно, хлопок в нашу сторону. Наши ребята долго их выпасали и, наконец, засекли снайпера, но только один передал по рации координаты, как третий боевик из-за пятиэтажек запустил трёхзвёздную красную ракету, затем ещё одну и снайпер быстро скрылся. Наши милицейские «Виолы», мало того, что маломощные, их ещё и прослушивает любой, кто захочет. Кстати, почти все отряды прибыли с импортными радиостанциями, которые сканируют чужие переговоры, но защищают свои.

Приморцев, алтайцев администрации краёв одели от пяток до макушек, от иголки до рюкзака.

В январе я пришёл к Михайлову (бывший глава администрации области — прим. автора) и принёс заявку на оплату радиостанций и костюмов «Снег» в которых здесь работает весь спецназ. Для начала удостоился выволочки: что мол, действуешь кавалеристским наскоком, прямо к главе областной администрации! А потом получил от ворот поворот, денег нет. Конечно, командир ОМОН и депутат областной Думы — не фигура для нашего главы. Как до людей не доходит, что можно самому походить без штанов, если отправляешь на войну своих магаданских парней.

За несколько дней до вылета нам пообещала-таки областная администрация 40 миллионов на отряд и выделила деньги для оплаты вылета. Что ж, вернёмся домой, жизнь не кончается, будем хоть в Магадане работать, как белые люди.

Проводили Шулубина. Вот так и узнаешь людей. Все сопровождающие испарились еще в Моздоке, или сразу по прибытии в Грозный. У приморцев остался их сопровождающий — зам. нач. УВД края по кадрам, полковник Яшин, афганец. А у нас — Шулубин, человек сугубо мирный, тыловик. Яшин помогает своим в организации боевой работы. А А.Р. мотался по Грозному и хлопотал, пока не разместились и не обустроились полностью, хотя здесь каждая поездка — серьезный риск. Отправили с ним первые письма домой.