Память льда
Шрифт:
— Отлично. А наша армия готова выступить из Крепи?
— Армия-то готова. Но пока не ясно, как она будет снабжаться на марше.
— Это мы выясним, когда здесь появятся посланцы Даруджистана… Теперь что касается Серебряной Лисы…
— Трудно сказать что-либо определенное, Дуджек. Меня настораживает грядущее Слияние т’лан имассов. Даже не столько оно, сколько слова этой девочки. Серебряная Лиса утверждает, что без т’лан имассов нам Паннионский Домин не одолеть. Выходит, мы недостаточно знаем врага, с которым собрались воевать.
—
— Да, он вроде бы что-то уже придумал. Посмотрим, заглотнут ли наемники нашу наживку.
— Ладно, об этом потом. Мы говорили о Серебряной Лисе. Рваная Снасть была нашим надежным союзником… и другом.
— Ее душа не погибла. Она здесь, в этой девчонке-рхиви. Серебряная Лиса и Паран… они встречались и долго разговаривали. — Скворец замолчал, поглядывая на кружку с недопитым элем. — Подождем, как там будут развиваться события.
— Я как представлю, что это дитя пожирает собственную мать…
— Дуджек, не забывай: она только обликом рхиви, а закваска в ней т’лан имасская. А когда т’лан имассы проявляли хоть каплю сострадания? Бессмертные, бездушные и — давай уж будем называть вещи своими именами — до крайности жуткие создания. Только император Келланвед и мог держать их в узде. Больше они никого не признавали. Мы с тобой помним, что они вытворяли в Семиградье. Воспоминания, прямо скажем, не из приятных.
— Опыт всегда идет рука об руку с бедой, — промолвил верховный кулак. — Теперь т’лан имассы возвращаются, а командовать ими будет ребенок.
— Любопытное замечание, — усмехнулся Скворец. — Но я понимаю, к чему ты клонишь. Если не считать побоища в Арэне, Келланвед умел управлять т’лан имассами. Нынче власть над ними получает дитя, рожденное в дебрях Телланна. Девочка, в которой живут две взрослые души.
— И много ты встречал детей, способных вести себя разумно и проявлять самообладание? Мудрость Рваной Снасти должна одержать в Серебряной Лисе верх, и как можно скорее.
— Дуджек, мы сделаем все, что в наших силах.
Старик со вздохом кивнул.
— Отказ Багровой гвардии участвовать в войне стал для меня настоящим ударом, — признался Скворец. — Кто вместо них? Наемники, набранные неизвестно где? Какая-нибудь шушера, толком и меча держать не умеющая? «Моттские разгильдяи» — еще куда ни шло, а вот остальные вполне могут оказаться обычными дармоедами. Вот рхиви и баргасты — это сила. Тисте анди вообще нет равных. И тем не менее Бруд нуждается в нас, да еще как.
— Возможно, мы нужны ему больше, чем он нам, — согласился Дуджек.
— У каждой стороны есть свои «карты в рукаве», — заметил командор. — У Каладана Бруда — это Рейк и его базальтовая крепость. У нас — т’лан имассы. Слушай, можно подумать, что мы собрались воевать с половиной Генабакиса, а не с каким-то паршивым Паннионским Домином.
Верховный кулак невесело улыбнулся:
— Гони эту мысль прочь, спрячь ее как можно глубже. Учти: нам противостоит
— Ты говоришь о Каллоре?
— А о ком же еще?
— Он не оставил мысли убить девчонку, — сказал командор.
— Не посмеет, — возразил Дуджек. — А если попытается, Бруд с ним миндальничать не станет.
Однорукий протянул Скворцу пустую кружку. Тот наклонил кувшин и наполнил ее почти до краев.
— Пойми, дружище, Каладан Бруд — вот кто является настоящей «козырной картой в рукаве». Я читал в «Натилогских летописях» о его подвигах на Лейдеронском плато. И понял одно: Воеводу лучше не злить. Когда он в гневе, ему все равно, кто перед ним — враги или союзники. У Рейка, по крайней мере, есть выдержка. Он не кидается в бой очертя голову. А вот Бруд запросто может. Видел его молот? Говорят, только он один и способен пробудить Огнь от сна. Надо ударить по земле так, чтобы богиня открыла глаза. И если бы Бруд не обладал невероятной силой, он бы не носил этот молот.
Скворец призадумался:
— Будем надеяться, что Каладан Бруд и впредь станет оберегать Серебряную Лису.
— Каллор очень хитер. Он и дальше будет затуманивать Бруду сознание, пытаясь переубедить его, — высказал свои опасения Дуджек. — Подходящие слова и доводы действуют сильнее меча. Не удивлюсь, если Верховный Король постарается заручиться поддержкой Аномандера Рейка.
— Бывший тиран, как я слышал, и к тебе заглядывал, — пробурчал седобородый командор.
— И ведь до чего убедительно рассуждал, скотина. Он даже пытался меня уверить, что якобы совсем не злится на тебя, хотя ты первый, кто за многие сотни лет посмел поднять на него руку. Только представь, Каллор сказал, что он сам во всем виноват.
— Надо же, какое великодушие! — поморщился Скворец. — Когда это ему выгодно, Каллор признает что угодно. А я не потерплю, чтобы на моих глазах расправлялись с ребенком. И мне все равно, какие силы скрыты в Серебряной Лисе. Я видел испуганную десятилетнюю девчонку и стану ее защищать. При любом раскладе.
— Даже вопреки моему прямому приказу? — поинтересовался верховный кулак, буравя собеседника взглядом.
— Дуджек, ты никогда не отдашь такого приказа.
— Уверен?
— Ага. Мы ведь с тобой не первый день знакомы.
— Да уж. И ты всегда был упрямцем.
— По пустякам я не упрямлюсь. Это тоже прекрасно тебе известно.
Некоторое время они глядели друг на друга и молчали.
— Жаль, что тебя нельзя с треском разжаловать обратно в сержанты. Не хочу подрывать моральный дух армии.
Скворец засмеялся. И попросил:
— Налей-ка мне еще кружечку. А то вот-вот появится делегация из Даруджистана, а меня все время в сон клонит. Хоть взбодрюсь немного.
— А если Каллор прав?
Мхиби сжалась, словно ее ударили плетью.