Память льда
Шрифт:
Бьюк пошагал ему навстречу.
— День перемен, дружище Бьюк, — сказал Грантл, не вставая с корточек. — Я готовлю чай для Харлло и Стонни, они вот сейчас вернутся. Присядешь с кружкой к нашему огоньку?
— Спасибочки, Грантл. Я принимаю приглашение. — Бьюк подошел к капитану.
— Вот невезение, что случилось с повозкой Мурка.
— Я предупреждал его, чтобы не пытался. Увы, он не внял моему совету.
— Даже после того, как ты вынул его из реки и выдавил воду из легких?
Бьюк пожал плечами: — Худ коснулся его губ и внушил дурное настроение,
Грантл сплюнул в огонь. — Да уж. Лучше б ты спросил моего совета, прежде чем браться за контракт.
— Я всегда уважал твои советы, Грантл, но сейчас ты меня не поколеблешь.
— Я знаю, вот ничего и не говорю.
Второй, — сказал Бьюк, принимая из руки Грантла глиняную кружку и обхватывая ее обеими ладонями. Он прихлебнул парящую жидкость. — Я как-то раньше мельком видел его.
— Корбал Броч.
— Как скажешь. Представляешь, он наемный убийца.
— Честно говоря, не вижу разницы между ними двумя.
Бьюк покачал головой. — Нет, ты не понимаешь. Вспомни Даруджистан. В течение двух недель в квартале Гадроби находили изуродованные тела, каждую ночь. Следователи привлекли на помощь мага, и этим словно разворошили осиное гнездо. Маг что-то разведал, и это знание его ужаснуло. Все было по тихому, уверяю, но мне удалось узнать детали случившегося. Была нанята Гильдия Ворканы. Сам Совет заключил контракт с ассасинами. Найдите убийцу, сказали они, используйте все методы, легальные или нет. Тогда убийства остановились…
— Смутно припоминаю ту свару, — нахмурил лоб Грантл.
— Вы же жили в 'Чудаке', точно. Слепы ко всему внешнему…
Грантл моргнул. — Я смотрел только на Лефро, сам понимаешь. Потом сходил по контракту, возвращаюсь и…
— Она смылась и вышла за кого-то еще. — Бьюк грустно кивнул.
— Не за кого-то еще, — ощерился Грант. — За этого жирного хмыря Парсемо…
— Твоего бывшего хозяина, помнится. Ну да ладно. Кто был убийцей и почему прекратились убийства? Гильдия Ворканы не пришла за вознаграждением Совета. Убийства остановились, потому что убийца покинул город. — Бьюк кивнул в сторону массивного фургона. — Это он. Корбал Броч. Человек с круглым лицом и тонкими губами.
— Почему ты так уверен, Бьюк? — Воздух холодал. Грантл налил себе еще кружку.
Бьюк дернул плечами, неотрывно смотря в огонь: — Просто знаю. Кто простит убийство невинных?
Дыханье Худа! Бьюк, я ощутил обе грани твоего вопроса. Ты хочешь его убить или, по крайней мере, умереть сражаясь. — Слушай меня, друг. Мы за пределами юрисдикции Даруджистана, но если маги города впрямь так обеспокоены — и особенно если вовлечена Гильдия Ворканы — границ у правосудия не существует. Мы можем послать в город словцо — принимая, что ты прав и сможешь доказать свою правоту, Бьюк — а тем временем просто не своди глаз с этого типа. Он чародей — помяни мое слово. У тебя не будет шансов. Оставь казнь ассасинам и магам.
Бьюк вскинул глаза, заметив подходящих Харлло и Стонни Менакис. Они шли медленно, завернувшись в одеяла, держа в руках подсохшие и свернутые одежки. Окаменевшие лица показали Грантлу, что его люди расслышали несколько последних слов.
— Я думал, ты уже на полпути к Даруджистану, — сказал Харлло.
Бьюк наблюдал за стражником из-за края кружки. — Ты такой чистый, что я едва узнал, дружок.
— Ха, ха.
— Отвечаю, Харлло: я нашел себе новый контракт.
— Ты идиот, — фыркнула Стонни. — Когда же к тебе в голову вернется хоть капля смысла, Бьюк? Прошли годы и годы, как ты последний раз улыбался и светлел взором. В сколько медвежьих капканов ты готов сунуть голову, а?
— Пока один не щелкнет, — сказал Бьюк, выдерживая яростный взгляд Стонни. Он поднялся, сплескивая подонки из кружки. — Спасибо за чай… и совет, Грантл. — Кивнув на прощание Харлло и Стонни, он пошел к фургону Бочелена.
Грантл поглядел на Стонни. — Впечатляющая тактичность, дорогуша. — Она зашипела: — Он дурак. Его рукояти нужна женская рука, эт уж точно. Очень нужна. — Харлло хрюкнул: — Ты доброволец?
Стонни Менакис качнула плечом. — Этому мешает не его внешность, а его характер. С тобой все наоборот.
— Очарована моей нежной душой, а? — Харлло ухмыльнулся Грантлу. — Эй, ты опять можешь разбить мне нос — так он выпрямится и будет как новый. Что скажешь, Стонни? Развернешь передо мною железные лепестки своего сердца?
Она осклабилась: — Всякий знает, Харлло, что твой двуручный меч — только жалкая попытка компенсации.
— А у него нюх к поэзии, однако, — встрял Грантл. — Железные лепестки сердца — ты не мог быть более точен.
— Не бывает железных лепестков, — фыркнула Стонни. — Ты что, видал железные цветы? И сердца не цветы, они — большие, красные, бестолковые штуки у нас в груди. Какая поэзия в бессмысленности? А ты такой же идиот, как Бьюк и Харлло, Грантл. Я окружена тупоголовыми дураками.
— Увы, это рок твоей жизни, — сказал Грантл. — Эй, у меня есть чай, можете согреться.
Она приняла от него кружку. Грантл и Харлло избегали встречаться взглядами.
Немного спустя Стонни прочистила горло: — Что там такое про оставить казнь ассасинам, Грантл? В какую бучу на этот раз он встрял?
Ох, она действительно заботится о нем. Он нахмурился, поглядел в огонь, подбросил еще несколько кусков кизяка. — У него есть… подозрения. Мы говорили… гм… гипотетически…
— Тогов язык тебе в глотку, бычья морда. Кончай.
— Бьюк решился говорить со мной, не с тобой, Стонни. — Грантл сердился и говорил резко. — Есть вопросы — задай их ему и оставь меня.
— И поговорю, черт тебя дери.
— Сомневаюсь, что выгорит. — Харлло необдуманно встрял в их перебранку. — Разве что похлопаешь глазками и положишь розовые губки ему…
— Их ты последними и увидишь, когда я ткну нож в оловянный клубень в твоей груди. Ах, да, и поцелую напоследок.
Кустистые брови Харлло высоко взлетели: — Оловянный клубень? Стонни, дорогуша, я правильно расслышал?