Память любви
Шрифт:
— Я не знаю его. Мужчина в богатом наряде. Он явился в наш дом. Мама очень испугалась, но он не оставляет ее!
Называет шлюхой и принуждает лечь с ним! Он делает ей больно! Делает больно! Уходи! Убирайся! Ма говорит, что наш отец не должен ни о чем знать. Она вся в крови. Не плачь, ма, не нужно!
По лицу Ронуин катились слезы.
— Ма говорит, я не должна позволять ни одному мужчине делать со мной такое! Нужно отбиваться! Я буду хорошей девочкой, мама, сильной. Принц ничего не узнает. Это наш секрет, ма. Только наш.
Халиф стал молча укачивать ее, как ребенка. Неудивительно, что она отвергает
— Кто взял силой твою мать, Hyp? — осторожно спросил он. — Ты тогда была очень мала, верно?
— Я так и не узнала, кто он, — призналась она, дрожа. — Наверное, он был знаком с отцом и проведал дорогу к нашему дому. Мать так и не поняла, кто был отцом ребенка, которого она носила. Отец любил ее и убил бы всякого, кто до нее дотронется. Думаю, именно это и пугало мать. Она всегда говорила, что ап-Граффид исполнен величия и никому не позволит встать на его пути. Должно быть, она не хотела стать причиной его позора. Тогда мне было всего четыре года, а брату — только два.
— Неужели ты не поняла, о чем она предупреждала тебя?
Думаешь, она требовала, чтобы ты навсегда лишила себя наслаждений плоти? Нет, Hyp, она всего лишь желала, чтобы ты никогда не допустила насилия над собой. Бедняжка! Как она, должно быть, страдала! Какую ужасную тайну унесла с собой в могилу! И обременила плечи ребенка непомерной тяжестью! Спи, моя прелесть. Позже, когда проснешься, я стану любить тебя, как ты того достойна.
Ронуин поразилась — неужели он не возьмет ее? Но его копье все еще вздыблено пылким желанием!
— Нет, — шепнула она, лаская его. — Больше я не стану бояться, повелитель.
— Тебе станет легче, когда поспишь, красавица моя, сказал он, целуя ее в лоб. — Только сейчас тебе пришлось встретиться с мерзкими демонами и храбро вступить с ними в бой. Поспи, а потом я унесу тебя в рай — в награду за храбрость и мужество, сладкая моя Hyp.
— Я больше не дитя, о повелитель, — покачала головой Ронуин. — Я женщина-воин и сумела побороть то, что терзало меня все эти годы. Отдых мне ни к чему. Я нуждаюсь в твоей страсти, чтобы проверить, действительно ли мне удалось побороть ужас.
Она протянула ему руки, и Рашид одним движением придавил ее к ложу. Его нетерпеливая плоть легко скользнула в ее недра, но, как ни вглядывался в лицо наложницы, он не смог заметить следа страха. Только почти детское изумление и радостное предвкушение того, чему суждено свершиться.
Какая она горячая и тесная!
— Ты в самом деле отважна, моя прекрасная женщина-воин, — шепнул он, прежде чем сделать первый выпад.
Ронуин смежила веки, наслаждаясь каждым его движением, чувствуя пульсацию мощного копья, проникавшего в ее глубины. Она остро ощущала все, что происходит с ней. Только сейчас она поняла, что мать, горячо любившая ап-Граффида, никогда не запрещала дочери испытать столь же поразительные восторги плоти. Ронуин выгнулась, пытаясь подхватить его ритм, и вскрикнула, когда крошечный огонек удовольствия превратился в бушующее пламя экстаза, в котором сгорела прежняя дочь Ллуэлина и, подобно фениксу, родилась новая. Ослабевшая, удовлетворенная, она все же почувствовала, как его любовные соки оросили ее.
Наконец она, отдышавшись, застенчиво призналась:
— Это было прекрасно, повелитель.
— Рашид, — поправил он. — Меня зовут Рашид, и я никогда не расстанусь с тобой, прекрасная Hyp. Ты моя навеки!
Она положила голову ему на грудь, странно счастливая… И все же в сердце эхом отозвалось совсем другое имя — Эдвард.
Она любит своего мужа, а не этого пылкого мужчину. Но именно Рашид аль-Ахмет проник в тайну, столько лет дремавшую в ее душе. Муж, с которым она прожила год, не сумел сделать этого, а халиф Синнебара, которому ее доставили только сегодня утром… Почему ему удалось то, чего не добился ни один мужчина? Почему?! Что за волшебство он сотворил с ней? Но и она, очевидно, сумела угодить ему. Если так будет и дальше продолжаться, кто знает, каких высот она достигнет в Синнебаре! Но не этого хотела Ронуин. Она стремилась вернуться к мужу и отдаться ему — беззаветно, безоглядно, самозабвенно.
И за это тоже следует благодарить халифа. Увы, ее желанию не суждено исполниться.
Впрочем, так ли это? Время покажет, а пока она станет делить ложе с халифом. Ей еще многому нужно научиться, а она ученица способная и готова упражняться в сладчайшем искусстве день и ночь.
— О чем ты думаешь? — спросил халиф.
— Ты прекрасный наставник, господин мой Рашид, — откровенно призналась она.
Халиф громко рассмеялся:
— О нет, мы только начали, моя красавица. Только начали!
Глава 10
— Проснись, дитя мое, — донесся сквозь сонную дымку голос Найлек.
Глаза Ронуин медленно открылись.
— 0, Hyp, халиф потерял от тебя голову! Оставил на своем ложе и приказал, чтобы тебя не тревожили, пока солнце не пройдет половину предназначенного пути по дневному небу! Весь гарем только о тебе и говорит! Впервые он не отослал женщину посреди ночи, после того как достиг наслаждения. Ну же, дитя, вставай! Сходим в баню, а потом посмотрим твои новые покои, те, что рядом с комнатами госпожи Алии! Ты стала любимой наложницей халифа, и судачат, будто вторая и третья жены вне себя от гнева. Ходят слухи, что он собирается сделать тебя своей четвертой женой, ибо ты свела его с ума, счастливица этакая!
Ронуин пыталась осознать слова Найлек, но не могла.
Осторожно усевшись, она ощутила, как между ногами слегка саднит. Он взял ее дважды прошлой ночью, и второй раз был куда лучше первого. Она до сих пор была потрясена произошедшим, хотя халиф объяснил ей, что воспоминания о насилии над матерью, похороненные в дальнем уголке ее разума, и были причиной ее неспособности испытать наслаждение. Теперь, освободившись от невыносимой душевной боли, Ронуин обрела возможность чувствовать и познать радости страсти. Оставалось гадать, почему Эдвард не сумел расшевелить ее.
Найлек тихо тронула ее за руку.
— Госпожа Hyp, нужно идти, — настаивала она.
— Да-да, — рассеянно откликнулась Ронуин, почти не замечая пожилую женщину, надевавшую на нее шелковую рубаху.
— Утверждают даже, будто после завтрака халиф вернулся сюда, чтобы посмотреть на тебя спящую, — шептала Найлек. — Чем ты так очаровала халифа?
Ронуин промолчала, а Найлек поспешно повела подопечную на женскую половину. Ронуин растерялась, увидев, что рабы и обитательницы гарема низко кланяются ей. Похоже, Найлек права!