Память моего сердца

Южная Влада

– Ты уверена, что это хорошая идея?

– Уверена!

Они вышли и поднялись по ступеням к священнику.

– Нэн. Стивен. Рад видеть вас в своей обители, – кивнул тот.

Неожиданно Стивен тоже улыбнулся. У Нэн, переживавшей за его реакцию, камень с души упал.

– В прошлый раз забыл вас похвалить, преподобный. У вас классный апперкот.

Отец Киллиан непроизвольно потер кулак.

– Добро должно быть с кулаками, сын мой.

– Вам виднее, святой отец, – с невозмутимым лицом кивнул тот. – Что стало с охотником?

–

Я приказал ему уехать из нашего города и молюсь, чтобы он меня послушал. Что ж, не будем стоять на пороге. Проходите! – отец Киллиан широким жестом пригласил их внутрь.

Стивен попятился.

– Не уверен, что это хорошая идея. Разве вы не думаете, что я оскверню ваш храм своим присутствием?

Священник несколько мгновений смотрел на него, а потом покачал головой.

– Ну что ты, сын мой. Мы в этом городке слишком тесно связаны, чтобы устраивать междуусобные войны. Если Бог тебя создал, значит, это нужно для одному ему ведомых целей.

– Я думал, меня создал Дьявол, – возразил Стивен, и тут же добавил: – Ну, в вашем понимании.

Отец Киллиан покачал головой.

– Дьявол не создает. Он только разрушает. Создавать может лишь Бог.

– Разрушать, да, – кивнул Стивен, – это то, что мне удается в жизни лучше всего.

Отец Киллиан переглянулся с Нэн.

– Может, лучше пройдем в дом? – предложила она, указав на одноэтажное строение по соседству с церковью.

Так как никто не возражал, все трое двинулись в указанном направлении по аккуратной дорожке. С обеих сторон отцветали поздние розы, роняя пожухлые лепестки на землю.

– Что здесь? – спросил Стивен, входя внутрь.

– Здесь находится Дом Милосердия, – пояснил отец Киллиан, – каждый нуждающийся может найти тут приют и еду.

– Мы хотим тебя кое с кем познакомить, – шепнула Нэн, повиснув на руке Стивена.

Они прошли коридорами мимо помещений, очевидно, служивших для приготовления еды, потому что нос Стивена учуял запах жаркого. Следом шли жилые комнаты. В одной из них, скудно обставленной, но достаточно светлой, они увидели лежащего на кровати старика. Он больше походил на обтянутый желтой кожей скелет. Абсолютно лысый череп, беззубая челюсть, острые ключицы, колени и ребра, проступающие через пижаму. Но самым главным были глаза старика. Два почти черных озера боли, устремленные на гостей.

При виде отца Киллиана старик издал слабый стон. Стивен огляделся. Стены были увешаны детскими рисунками. На таких рисунках дети раз за разом изображают одни и те же картины, милые их сердцу: солнце в небе, деревья, дом, силуэты человечков, держащихся за руки.

– К Джиму иногда приходят добровольцы-прихожане, – пояснила Нэн, – приводят детей. Он всегда просит что-нибудь нарисовать ему. Обожает детские рисунки. Раньше, когда мог двигаться, рисовал и сам.

Она указала на стопку бумаги, лежавшую на столе. Стивен подошел и взял верхний рисунок. Рукой профессионала был сделан карандашный набросок. Церковь в пене цветущих по весне

деревьев. Отложив набросок, Стивен поднял голову и заметил, что Нэн и отец Киллиан смотрят на него с надеждой.

– Зачем я здесь? – насторожился Стивен. – Наша экскурсия сюда организована не просто так?

Нэн замялась.

– У Джима рак, – сказала она, и Стивен невольно вздрогнул от того, что старик переместил взгляд ужасных страдающих глаз на него, – последняя стадия. Родственники от него отказались. Он доживает у отца Киллиана свои дни. У него нет страховки, а значит нет обезболивающих.

Стивен отвел взгляд. Ему не нравилось, как старик таращился на него, и вместе с тем, он не хотел показать, что напуган, священнику и девушке. Нэн подошла и взяла его за руку, сжав пальцы в теплых ладошках.

– Это то, для чего может пригодиться твоя Сила, – проговорила она, пытаясь заглянуть ему в глаза. – Только ты можешь помочь этому несчастному, Стивен.

– Опять! Я же говорил, что не хочу обсуждать эту тему! – запротестовал он. – И ты снова ошиблась. Моей Силы не хватит, чтобы вылечить старика. Это к Джеральду. Не ко мне.

– Мы все знаем, что Джеральда бы я сюда не привела! – топнула ножкой Нэн. – У него нет того, что есть у тебя. Сострадания. Самоотверженности. Способности думать не только о себе.

– Альтруизма?! – усмехнулся Стивен, по-прежнему старательно отводя взгляд.

– Я не прошу тебя вылечить Джима. Я прошу лишь уменьшить его боль. Хоть ненадолго. Ты все время грозился заставить меня забыть о неприятном. Заставь забыть его, – она указала на старика, и тот снова жалобно замычал. – Все, чего хочется сейчас Джиму, это вспомнить, как он был молодым и здоровым. Он ведь своими руками расписывал фрески в церкви, и если бы ты сегодня вошел внутрь, то увидел бы эту красоту.

Видя, что Стивен молчит, девушка удвоила натиск.

– Ты говорил, что Силу нельзя использовать во имя добра. Вот твоя возможность! Докажи нам всем, и самому себе в первую очередь, что это не так. Ты можешь быть добрым человеком и при этом быть тем, кто ты есть! Не Сила определяет тебя, а ты – ее. Забудь все, чему учил тебя Джеральд. Возможно, он и сам не знает о подобной возможности.

Нэн подтолкнула мужчину к кровати старика. Стивен закрыл глаза и глубоко вздохнул.

– Таким я буду больше нравиться тебе, Нэн? – спросил он. – Добрым?

Она раздраженно дернула его за рукав куртки, заставив открыть глаза.

– Я давно знаю, что ты добрый. Теперь я хочу, чтобы ты понял это сам. Давай. Сделай это.

Она развернулась и вышла. Отец Киллиан выскользнул следом. Стивен неохотно посмотрел на старика. Джим радостно приоткрыл беззубый рот – жуткую зловонную дыру – растягивая его наподобие улыбки. Но эти глаза… они просили, умоляли Стивена о жалости. И Стивен сдался. Он присел на край кровати, вынул из кармана совсем уже крошечный огарок свечи и зажигалку и взял сухую почти невесомую руку старика в свою.