Память пепла
Шрифт:
— Видимо, не совсем, — Арвин красноречиво оглянулся.
— Вам нужно пить, вы потеряли много крови, — продолжал Марк.
Тая протянула фляжку с водой. Один глоток. Второй. Третий. Сил не было. Голова кружилась. Руки тряслись. Но он — жив. А значит, должен идти…
— Давайте выждем полчаса — правильно истолковал целитель решительный взгляд короля, — я волью еще силы…
— Потом, — замотал головой Арвин, — Все потом! Надо…Надо идти.
Словно в ответ на его слова где-то вдалеке запела скрипка. Вначале звуки были едва слышны. Милфорд даже решил,
Они шли, с трудом передвигая ноги, по колено утопая в хрустящем сером песке. Он был повсюду! Слепил глаза, забивался в легкие, не давал дышать. Скрипка давно стихла. Тая упала, остальные тоже не могли больше идти. Не хотелось бороться. Не хотелось идти. Вот бы уснуть, и пусть пепел занесет, будто снегом. Навсегда. Навсегда-навсегда…
— Милорд! Милорд! О! Прошу вас, очнитесь, милорд!
Зорго Цум не знал, что делать. Пепел летел, засыпая его друзей!
— Сыграй, друг… — раздалось в голове.
И он заиграл. Так он играл лишь однажды — для самого императора. Тогда он прощался с Империей, с могилой единственной дочери, с женщиной, которую любил, с мелодией, которую написал для нее. Он пообещал себе, что больше никогда не будет играть эту вещь, но сейчас речь шла о жизни и смерти.
Зорго играл, умоляя Стихии пощадить его друзей, уговаривая мантию Смерти — серый пепел — отступить, выпустить чистые, невинные души из ядовитых объятий.
— Пожалуйста, — шептал скрипач, не переставая играть, — мы лишь хотим спасти этот мир…
— Маэстро! Как Вы здесь очутились?
— Милорд! Слава! Слава Стихиям, милорд! Вы живы!
Цум не верил своим глазам, он был готов танцевать от радости! Смерть резким, эффектным движением отдернула мантию! Однако пепел вовсе не исчез — огромное серое облако в полнеба висело над ними, как бы раздумывая, что делать дальше.
— Что с лагерем? — отплевываясь, спросил король, а Тая вздрогнула от дурного предчувствия.
— Не волнуйтесь, в лагере все в порядке. Дети счастливы — столько ягоды вокруг! Эти ужасные ящерицы куда-то исчезли. Вместе с песком! А я… меня позвала музыка. Я почувствовал, что вам нужна помощь!
Молодой инквизитор смотрел на старика как на приведение. Счастливые, влажные от слез глаза маэстро потупились.
— Но… как? — ошарашено прошептал Марк.
— Вам и вашему учителю должно быть стыдно, молодой человек! — строго сказал маэстро. — Разве не должны были вы понять, что я не несу зла? Музыка! Как она может быть опасна? Посмотрите! Она спасла вас… Музыка! Музыка — это самое прекрасное, самое светлое, что есть в этом и всех остальных существующий мирах… Запомните, молодой человек! Запомните хорошенько! Старый Цум знает, что говорит… А бедный милорд Барнс с его прекрасной возлюбленной! А?! Они-то вам чем не угодили? Мне ведь чуть скрипку не разбили! Разве так можно?!
Марк склонил голову, не в силах произнести ни слова. Этого старика, как и его товарищей по несчастью, видимо, спасли король и его спутники. А остальные?! А его брат? А что если его…тоже…
— За что?! Я ведь даже не маг! — маэстро беспомощно развел руками.
Милфорд улыбнулся. Не маг. Конечно. Цум ходит по мирам без всяких порталов, зачаровывает пепел, баюкая на плече свою скрипку… Конечно же в этом нет и не может быть магии!
— Убивать людей — вообще плохо, — маэстро решил высказать инквизитору все, что наболело, — Как вы этого не понимаете! Им — больно! Миру, из которого их вырывают насильно — больно! И родным! Вы подумали о том, как жить дальше их близким?! Как это больно! Каждый вздох — больно?!
Тая поняла, что старик сейчас зарыдает. Захотелось подскочить, обнять, хоть как-то помочь…
Но она не успела.
Старик вскинул скрипку, и слезы превратились в звуки. Эти звуки летели ввысь, в небо, оплакивая погибших. Тех, чьи души на полторы сотни лет были заперты в этом странном месте. Серым пеплом скитались они, убивая все живое, и не от злости, а так…От обиды, боли и страха. Невинные души, что даже испугаться не успели, когда…
На мгновение стало темно. Пепел! Пепел, казалось, летел на звуки скрипки, и его стало так много, что он закрыл собою все небо целиком — от горизонта до горизонта!
И вдруг… Появился яблоневый сад. Все, что они видели вокруг: ухоженные сады, усыпанные спелыми плодами деревья — все было из пепла. Прах погибших хотел им что-то показать…
Зорго Цум играл, как будто чувствовал, что сейчас нельзя, неправильно, невозможно остановиться!
— Яблоки, — прошептал молодой инквизитор. — Таких крупных никогда не видел!
Красивые, смуглые высокие люди улыбались, снимая с веток щедрый урожай. Они были в свободных, простых одеждах. Женщины — с распущенными, длинными вьющимися волосами, лишь перехваченными вокруг лба тонкой тесьмой.
— Смотри! Вон там! На деревьях! — Милфорд указал наверх.
Коты. Огромные. С пятнистыми макушками, как у манула, были везде. Они лежали на ветках, лениво щурясь синими глазами, иногда сбивая лапами плоды с верхних веток, терлись у ног, играли друг с другом.
— Этого… не может быть! — выдохнул маг. — Скользящие… Целый клан!
Тая забыла, как дышать. Каждой частичкой она чувствовала связь с призраками. Слезы лились сами собой, пока они шли сквозь сад — осторожно, не делая лишних движений, чтобы не спугнуть эту удивительную, хрупкую магию. Ведь пепел может и передумать, тогда они ничего не узнают.
Возле старой яблони, привалившись спиной к дереву, в тени раскидистых веток дремал старик. Вьющиеся серебристые волосы. Огромный белоснежный барс у ног. Зверь, при виде подходящих к нему людей встал, а мужчина, очнувшись, приветливо помахал рукой…
Музыка Зорго Цума стала громче. Тревожнее. Пепел потемнел, и вдруг…вспыхнул! Горели деревья, медленно таяли фигуры чкори, рассказывая своему единственному потомку о страшной трагедии, что унесла жизни целого клана! Клана Скользящих между Мирами.