Память пепла

Тур Тереза

Дальше все было как во сне. Черные стены башни замерцали тысячами звезд, и … просто растворились. На мгновение показалось, что все они, вместе с детьми, просто повисли в воздухе. Единственное, что помнил водный маг — глаза. Словно сапфиры. Синие. Холодные. Кошачьи…

— Очнись! Очнись, черт бы тебя побрал! Ты еще не отчитался, где моя дочь и что ты с ней сделал, гаденыш!

— Миро… — Милфорд очнулся.

— Для тебя — Мирослав Петрович Лукьяненко!

— Как скажете.

Милфорд огляделся. Они лежали неподалеку

от Башни. Арвин, брат, Ирвин, Марк, дети, Недд и его люди — все медленно приходили в себя.

— Как вы… — обратился он к отцу Таи, понимая, что именно этому человеку все они обязаны жизнью.

— Как оказался там? Что сделал? Не спрашивай… Черт знает, что у вас тут творится! Черт! Черт, черт, черт!!! Услышал. Почувствовал. Зверь этот… Потом. Черт знает что такое. Такая…сила. Даже не знаю. Просто вдруг почувствовал — могу! Стены растворить, всех перенести сюда. Зверь этот…Черт знает что такое! Что ты на меня вылупился? Что улыбаешься, мерзавец… Где моя дочь? Что ты с ней сделал?

Последние слова утонули в страшном грохоте. Сверкнула молния, поднялся ветер, небо стало черным, и Башня инквизиторов рухнула. Камни унесли с собой Верховного инквизитора и змей с последней, замурованной в одну из стен кладкой оми.

И хлынул дождь! Ливень с силой вбивал остатки серого пепла, будто старался смыть этот позор с лица земли Ваду.

Дождь еще лил, когда неожиданно из-за туч вышло солнце. Такой огромной, такой яркой радуги в Ваду еще не видали! И кто бы заметил на ее фоне вспыхивающие то тут, то там порталы стихийников Империи…

Никто и не заметил. Кроме Милфорда. Начальник имперской контрразведки тяжело вздохнул. Вот нет, чтоб хоть пару дней дали в себя прийти! С другой стороны, если бы не Ирвин и Миро, ах, простите, чуть не забыл, — Мирослав Петрович Лукьяненко, — они бы просто не выжили.

Теперь придется всем все объяснять. По пунктам. Особенно Ре…

Он не успел. Ричард Фредерик Ре, ненаследный принц Тигверд, как опытный военный, мгновенно оценил ситуацию, безошибочно вычислив врага. Вот он. Тот, кто напал на сына, тот, из-за кого столько времени все они в напряжении. Он вспомнил это лицо. Там, среди скал. Он чуть не погиб тогда из-за этого проклятого нэйро! Он мог оставить без отца сыновей и любимую женщину, никогда не увидеть своего будущего ребенка, если Стихии все же смилостивятся…

Но только он собрался вынуть шпагу — раздался девичий крик:

— Не смейте!

А вот и девчонка, которую они искали! И Милфорд, который почему-то стоит столбом… Ладно, разберемся, живы — уже хорошо. А это что… Стихии!

Манул шипел и царапал лапами землю. Манул! Ричард вспомнил, как огромный барс — Анук-чи клана Скользящих между мирами — появился в императорском дворце. Скользящие… Его любимая сказка. Когда был совсем маленький, просил маму рассказать именно ее. Как жаль, что она этого не видит…

— Ре, не надо! — Милфорд обнял девушку за плечи, заводя ее за спину и одновременно преграждая другу путь к королю. — Я все объясню.

— Попробуй! — Ричард с трудом и некоторым сожалением оторвал взгляд от красавца-манула.

Король Арвин подошел к принцу Тигверду, просто пройдя сквозь манула. Кот чихнул, и удивленно уставился на хозяйку. Чкори лишь пожала плечами. Не отрываясь, Эйш смотрел перед собой. Молча, не говоря ни слова, отстранил имперца и пошел дальше, туда, куда уже смотрели все, кто был на площади: славное войско под знаменем с цветущей яблоневой ветвью, спасенные дети, сдавшиеся инквизиторы…

Все они смотрели туда, куда нерешительно сделал король Ваду несколько шагов и застыл. Там, где еще видна была радуга, стояла женщина с двумя детьми.

Наверное, они бы стояли вечность, так и не решившись сделать этот шаг. Мужчина и женщина.

Еще недавно они оба думали, что смирились со своей судьбой. Страшной судьбой никогда не увидеть друг друга. Маги, проклявшие сами себя, сгорающие от мысли, что их собственные невинные дети — зло лишь только потому, что они — их.

Но дети совсем по-другому иной раз смотрят на окружающий мир. И это — счастье.

— Папа!

Принцесса не выдержала первой, но как только, оторвавшись от матери она побежала навстречу, мальчик побежал следом. Они неслись, обгоняя друг друга, стараясь зачем-то друг друга еще и перекричать:

— Папа!

— Папааааа!

Он раскинул руки и прижал две золотые кудрявые головы к себе. Но глаз не опустил. Он так и смотрел перед собой, не отрываясь, пока наконец юной принцессе Эйш это порядком не надоело:

— Папочка… Мама ждет, иди…

Детские ладошки подтолкнули короля, и в то же самое мгновение королева сделала шаг навстречу. Они как будто шли к алтарю. Медленно. Ветер гнал белые лепестки яблонь за королевой длинным шлейфом, словно фату, и закружился вокруг, когда правящая чета, наконец, воссоединилась.

Губы друг друга они искали на ощупь, ничего не видя от слез, и когда лепестки поднялись вверх, рисуя над королем и королевой Ваду огромную корону, это было красиво. Очень. Только….

Плакала маленькая Ума, сжимая в одной руке руку отца, в другой — яблоко. Шурр незаметно стряхивал слезы огромной ладонью в бороду — чтоб никто не увидел. Женщины, те слез и вовсе не прятали, а Зорго Цум сжимал скрипку, так и не придумав, что же подойдет к такому вот случаю. Тая прижалась к Милфорду, и маг опустил лицо в ее темные кудри. Очень удобно, со стороны выглядит, будто он успокаивает девушку. Ведь еще не хватало, чтобы Ре увидел, что он…плачет.

А ненаследный принц Тигверд… Стихии! Да он просто уже отказывался что-либо понимать!

Глава 26

Чкори заметалась по белым мраморным плитам, будто дикий зверь. Золотая птица галстук закружила в синем небе.

Вероника смотрела на Дарину. Платье с узорчатым поясом, волосы перехвачены тесьмой. Тонкие запястья в браслетах, длинные пальцы в перстнях. Золотистая кожа, карие глаза. Какая она красивая. Сильная… И как же хочется для нее счастья!