Память пепла
Шрифт:
Наконец женщина опустилась в кресло и посмотрела на принцессу Тигверд. В темных глазах была решимость. Она налила вина в бокал. Выпила. И заговорила:
— Мы с Геральдом никогда не ругались. Словно всегда были выше этого. И понимали, мы не только — мать и сын, но прежде всего — герцогиня и ее наследник.
— А теперь? — Вероника сжала свой бокал.
— Теперь? Теперь мы просто не разговариваем.
— Рэм сейчас ни с кем не разговаривает. Только я не пойму, что случилось.
— Это я во всем виновата, — герцогиня
— Что произошло? Расскажите. Расскажите мне.
— Меня захватила страсть. Этот человек… Я чувствую с ним такую связь… Мы не любили друг друга с отцом сына. Но жили во взаимном уважении. Наша страна и ее интересы — прежде всего. Да, мы, не задумываясь, отдали бы друг за друга жизни. Но это не та любовь! Вы меня понимаете?
— Конечно.
— Геральд принял это за любовь настоящую. Конечно же, его никто не разубеждал. А мы спали в разных спальнях. Лишь один раз исполнили свой долг — нужен был наследник. Я знала, кого любил мой муж. Он знал, что я не люблю его. Но это неважно! Вам, наверное, дико все это слушать…
— Вовсе нет. Я — историк. Таких примеров миллион. А вы? Вы любили кого-то?
— Да. Очень давно. Человека из вашего мира. Намного старше меня. Он был, как это у вас называется… Он был представителем правящей знати.
— Политиком?
— Да! Но его убили. И все это время я не думала о любви. Все было…правильно. Муж никогда не давал повода чувствовать себя униженной. Он был… Безупречен. А этот человек…
— Кто?!
После того случая на острове с Ирвином и Рене Вероника дала себе слово не лезть в чужую жизнь. Никогда! Отношения с Ией уже, увы, не наладятся. И сейчас она изо всех сил пыталась быть равнодушной. Но как ни старалась — не получалось! Ничего не получалось.
— Миро. Отец Таисии. Не сжимайте так сильно бокал — он может треснуть, и вы поранитесь…
Вероника смутилась.
— Вы считаете, я вечно лезу не в свое дело?
— Нет, — Дарина улыбнулась, — я восхищаюсь вашей искренностью, деятельностью, желанием помочь. Просто…это очень дорогой хрусталь!
Они рассмеялись. Выпили.
— Мы… сошли с ума, — прошептала герцогиня. — Все было настолько случайно, настолько… Только что ругались — все как обычно. И вот… Все просто исчезло… Я и представить не могла, что от поцелуя может исчезнуть все вокруг…
— Почему вы плачете? Я не понимаю… Что в этом плохого?
— Геральд…
— Дарина! Он что, увидел как вы…?
— Целуемся, да.
Вероника не знала, смеяться или плакать. С одной стороны — смешно. С другой… Как сама рыдала в точно такой же ситуации она не забыла. И не забудет никогда. И сейчас очень близкому ей человеку, которого она способна понять, наверное, как никто другой, по крайней мере, в этом мире точно, нужна ее поддержка. Внутри шевельнулась злость:
— Дарина, а такая светлая мысль, что все происходящее просто-напросто не его дело… В голову вам обоим не приходила?
— Его отец погиб, защищая нас… Еще и года не прошло, — глухо сказала герцогиня.
— Но… если ты почувствовала себя живой, если ты — полюбила…Рэм поймет. Должен понять! Я уверена, если бы он…
— Геральд со мной не разговаривает, Миро — тоже. Он говорил с сыном и принял решение отойти в сторону.
— Вот ведь! Мужчины!
— Он прав… Только это не поможет. Слишком…поздно.
Вероника вскочила.
— Я Рэму говорила: жду не дождусь того момента, когда он влюбится. И ему станет плевать на все: на свой титул, на правила, на приличия. На то — вовремя нахлынуло на него это желание или нет! Вот прилетит же этому поборнику хороших манер от судьбы — зря он ее дразнит!
— Вероника! А что он должен был сделать?!
— Что?! Ежу ясно, что! Сделать вид, что не видел того, что его не касается! И за мать порадоваться!
— А Еж… это?
— Это такой великий мыслитель. Из моего мира.
Вот зачем она соврала? Сама не знает. Просто…Просто так. От злости.
— Слишком мало времени прошло. И слишком не подходящий мужчина.
— Для кого не подходящий? Никто, слышишь? Никто не имеет права решать, кто подходит тебе, а кто — нет! Никто! Только твое сердце…
— Геральд поступил, как правильно. Как должно.
— Скажи, Дарина, ты чувствуешь себя счастливой?
— Нет, но…
— А может быть, счастливым чувствует себя Миро? Или Рэм?
— Рэм? Но ведь все получилось так, как он хотел!
Дождь рухнул с яркого, ясного неба. Внезапный, как поцелуй герцогини Рэймской и полковника Лукьяненко, он требовательно застучал по мраморным плитам, фруктам в вазе, бокалам из очень дорогого хрусталя…
— Соленый… — с удивлением прошептали женщины.
— Соленый! — согласилась с ними … Ия, появляясь рядом из капель дождя. Русалка улыбалась:
— Добрый день, простите за вторжение!
— Добрый.
Вероника похолодела. И дождь холодный, и вообще с некоторых пор как-то неуютно ей под взглядом глаз цвета океана.
— Мне сообщили, что вы отбыли к герцогине Рэймской, и я позволила себе вас разыскать.
— Хотите вина? — вспомнила о своих обязанностях хозяйки герцогиня.
— Не откажусь.
Дождь прекратился, и над рубиновым холмом взошла радуга! Это было так красиво, что несколько секунд все они молча любовались, забыв обо всем.
— На наш остров доставили детей из Ваду. Они в тяжелом состоянии. И… нам нужна помощь.
Вероника поняла, что вот она — та самая ветвь мира, которую Ия сама протягивает ей! Поняла принцесса Тигверд и кое-что еще.
— Из… Ваду?
— Прости, — внезапно Дарина взяла ее за руки, — порталы в Ваду открылись. Император, Швангау, Ричард, Ирвин и Миро уже там. Но все обошлось. Все в порядке. Они нашли Таю и Милфорда. Живы. И скоро все прибудут сюда.
— То есть ты меня пригласила…