Памятные встречи

Вчера я колесил по едва заметным дорогам выжженных и желтых гор Сюгаты, преодолевая головокружительные спуски и подъемы, и ничего не нашел интересного. Выгорели горы, третий год стоит засуха… Потом пересек обширную Сюгатинскую равнину, добрался до подножья пустынных гор Турайгыр.

Вот и ущелье с громадными, нависшими над узкой долинкой черными скалами. Поначалу оно не предвещало ничего хорошего. Там, где раньше струилась вода, было сухо, на дне бывшего ручья белели камешки, а травы давно высохли под жарким солнцем, пожелтели. Но чем дальше и выше пробирался «газик», тем зеленее становилось ущелье. И вот наконец нечаянная радость: на нашем пути — заросли мяты, и с сиреневых ее цветков шустро взлетает целая стайка потревоженных бабочек-сатиров. Здесь уже влажная почва, значит, вода доходит сюда ночью, когда прохладно, и меньше испарение.

Чем выше, тем зеленее ущелье и гуще заросли трав. Цветущая мята сиреневой полосой вьется по ущелью широким потоком, с боков ее сопровождает лиловый осот, желтая пижма, высокий татарник, шары синеголовника. Всюду летают стайки бабочек, такого обилия я никогда не видел. И — масса птиц. Вытянув головки и со страхом поглядывая на машину, бегут по земле горные куропатки-кеклики, стайками поднимаются полевые воробьи, шумной ватагой проносятся мимо розовые скворцы. Сейчас они молоденькие, серенькие, и слово «розовые» к ним как-то не подходит. С водопоя взлетают стремительные голуби.

Столько бабочек здесь не могло вывестись. На каждый квадратный метр зеленой полоски растительности ущелья приходится по меньшей мере по две-три любительницы нектара. Их гусеницы объели бы все растения. Между тем никаких повреждений не видно.

Да, сюда, в этот спасительный уголок, слетелось, сбежалось, сошлось из соседних засохших ущелий немало жителей гор!

В ущелье уже легла глубокая тень, хотя сейчас лишь около четырех часов дня; кончилась жара, легкий ветер кажется таким прохладным после долгого изнурительного и жаркого дня, но противоположный склон золотится от солнца.

На следующий день рано утром вокруг стоянки раздалось множество звуков. Кричали кеклики, порхали птицы, свистя крыльями над пологом, пролетели скворцы и горлинки. Мой фокстерьер Кирюшка нервничал и настойчиво пытался выбраться из-под полога. Вскоре солнце заглянуло в ущелье и сразу стало усердно припекать.

Я повесил на себя полевую сумку, бинокль, два фотоаппарата, взял в руки палочку и только собрался побродить по ущелью, как раздался грохот и с высоченной горы против стоянки в тучах пыли покатилась лавина камней.

Я хорошо знаю горы пустынь Семиречья. Они хотя и круты, особенно в ущельях, камни на них разрушаются постепенно, и обвалы в горах необычайно редки. Правда, кое-когда происходят землетрясения, и тогда громадные камни катятся вниз. Но подземные толчки также редки, мне только один раз в жизни пришлось их испытать. В такое время грохот обвалов несется со всех сторон. Здесь же было похоже на то, что оторвался один большой камень и, падая вниз, увлек за собой остальные. Вспомнилось стихотворение Ю. Линника.

Было похоже, что кто-то умышленно устроил все это эффектное представление.

Пока грохотали камни, я всмотрелся в горы и далеко, на самой вершине, на фоне неба увидел силуэты, как мне показалось, двух человек. Еще несколько расположились ниже. Вся милая компания застыла в неподвижности, очевидно, любуясь столь впечатляющим зрелищем.

Меня взяла досада: в таком тихом месте, в настоящем дремучем уголке, высоко в горах — и вдруг появились легкомысленные посетители. Отрадное ощущение, что ущелье дикое и я в нем один, как Робинзон на необитаемом острове, исчезло.

Лавина камней для меня была не опасна, на ее пути располагалась ложбина. Нарушители покоя, несмотря на далекое расстояние, должны были заметить машину и рядом с нею натянутый белый марлевый полог. Поэтому их поведение было явно недружелюбным, если не хулиганским. Пожалуй, стоило покричать оболтусам, выразить им свое возмущение: звуки в горах разносятся далеко в стороны и особенно снизу вверх.

Между тем лавина камней с облаком пыли докатилась, если не сказать — доскакала, до ложбины, так как каждый камень, ударяясь о землю, высоко подпрыгивал над нею, пыль улеглась, шум затих, а нарушители покоя все еще стояли неподвижно, и лишь один из них чуть пошевелился и изменил положение.

Кто они такие? Наверное, городская молодежь, туристы, случайно забредшие в эти горы. Я вытащил из футляра бинокль. Каково же было мое изумление, когда вместо людей я увидел грациозные фигурки горных козлов, застывших, подобно изваяниям. На самом верху стояли три самки, чуть ниже их — два козленка, еще ниже одна самка лежала на земле, а на высоком выступе большой отвесной скалы стоял красавец самец с большими загнутыми назад рогами. Другой стоял чуть поодаль. Животные явно смотрели на человека, редкого посетителя этого ущелья. У меня сразу отлегло от сердца. Вернулось очарование, ощущение единства с девственной природой.

Так мы и стояли неподвижно, молча разглядывая друг друга. Внизу я, наверху — семь горных козлов. Я давно знал эту особенность поведения горных козлов — застыв в неподвижности, долго и спокойно изучать своего лютого врага — человека.

Прошло около десяти минут. Наконец козлы медленно и спокойно двинулись по хребту горы, перевалили за нее и скрылись.

Все происшедшее поразило меня. Сколько в жизни я перевидел горных козлов. Но такая встреча произошла впервые. Я был убежден, что самец-рогач — предводитель группы — умышленно столкнул камень. Возможно, он был особенным любителем обвалов, развлекался подобным образом, показывая остальным свою силу, ловкость и могущество, и его сородичи привыкли к грохоту летящих вниз камней и относились к этому спокойно. Быть может, таким путем он выражал и свое отношение к человеку, к тому же занявшему водопой. Мы так плохо знаем животных и не верим тому, что они такие разные.