Памятные встречи
Шрифт:
Я, стараясь не выдать себя, спрятался за куст, вооружился биноклем, наблюдаю. Лисица занята своими обычными делами, охотится, принюхивается к норкам полевок — их здесь много — роется в земле, мышкует, как говорят охотники. Иногда хищница бросается на птиц, очевидно, не выдерживает их назойливого приставания, но те легко и грациозно увиливают от опасности.
Зачем сороки преследуют лисицу, чем она им досадила? Постепенно я начинаю догадываться, в чем дело. Неужели… Впрочем, буду наблюдать дальше.
Неожиданно лисица бросила охоту, затрусила в сторону от своего пути, скрылась за холмом. Сороки же остались, уселись на землю. Их теперь
Так вот какие вы ловкие вымогатели! Одолели лисичку своими назойливыми и громкими приставаниями, требуя от нее подачки. Добились своего!
К осени округлые холмы предгорий Заилийского Алатау пожелтели, травы засохли, выгорели на солнце. Лишь в ложбинках зеленеет растительность, да куртинки шиповника и сорняка софоры выделяются на желтом фоне темным цветом. В это время по предгорьям иногда гуляют пожары. Цепочка огня медленно ползет по холмам, пожирая на своем пути сухие растения и оставляя позади себя черную обугленную и покрытую пеплом землю. Ночью в темноте красные огоньки далеко видны. Они тянутся изогнутыми линиями, отдаленно напоминая иллюминацию города.
Предгорная степь горит несколько дней, пока огонь не остановится, встретив дорогу, полоску зелени, овражек или какое-либо другое препятствие.
Интересно, что оставляет после себя пожар. Я добираюсь до черных холмов. Земля здесь мертва, хрустят под ногами обугленные веточки кустарников, оставляя на одежде черные полоски.
Все же пожар кое-кого привлек, кто-то ковырялся среди обугленных стеблей растений, оставив следы своей работы в виде кучек земли, выброшенной наверх. На них я вижу грушевидные и сложенные из золотистого материала размером с грецкий орех шары, полые внутри, с толстыми стенками. Да это же навозные шары лунного копра!
Надо внимательно присмотреться: копанки, оказывается, всюду свежие, есть они и там, где не прошел огонь. По характеру раскопки, по добыче землекопа я узнал работу барсука. Норы этого отъявленного врага крупных насекомых видны по склонам оврага. Он живет здесь издавна, но заниматься промыслом подземной добычи стал только сейчас, в середине сентября. В чем же дело?
Секрет открывается просто. Еще ранней весной жуки выкопали норки, заготовили в них из лошадиного навоза отлично окатанные груши и положили в каждую по яичку. В грушах стали развиваться личинки жуков, а когда выросли и едва окуклились, только тогда на них и объявили охоту барсуки.
Оказывается, барсук — заботливый хозяин своих охотничьих угодий. Только когда личинки достигли предельного возраста, он стал их раскапывать. Немного раньше — невыгодно, личинки еще малы, питаются сохранившимся в груше навозом, о который барсук только выпачкается. Немного позже — мягкая белая куколка отвердеет и станет невкусной и непитательной.
Но как барсук узнает, что пришло время сбора урожая, пора охоты на подземные кладовые лунного копра? Из опыта случайных раскопок! И как он находит личинки, спрятанные в прочных, с толстой оболочкой колыбельках, расположенных на глубине не менее 20–25 сантиметров да еще среди густого запаха гари? Видимо, для того, чтобы обнаружить добычу, необходимо острейшее обоняние. А может быть, обоняние ни при чем. Охотника выручает острейший слух, ничтожное движение толстой личинки, заключенной в полый шар. Не может ли быть при этом и какого-либо излучения? Проверить догадку было бы нетрудно: заранее прикрыть гнездо копра экранизирующей свинцовой пластинкой.
Если бы не барсуки, то лунных копров, наверное, было бы много. Навозники же полезны. Они удобряют почву, затаскивая на нее навоз. Первейший истребитель хрущей, отъявленных врагов садоводства — барсук, оказывается, не всегда полезен. Но как относительны понятия вреда и пользы! Впрочем, в природе нет ничего полезного или вредного. Эти понятия действительны только, если приложены к хозяйственной деятельности человека.
Мой знакомый, пригласивший меня побывать на своей даче, расположенной близ Алма-Аты на Каменском плато, рассказывает:
— Весь сад мой какая-то зверюга перекопала ямками. И кто этим занимается, не пойму. Подкараулить бы да подстрелить этого землекопа!
Действительно, в саду виднелись небольшие копанки. Ямки шли до глубины двадцать-тридцать сантиметров. И здесь я сразу узнал работу барсука. Неутомимый охотник за жуками-хрущами, он славно поохотился на участке моего знакомого, истребляя крупных белых личинок семиреченского хруща.
Осматривая дачный сад, в самом дальнем и заросшем малиной его углу я обнаружил уборную этого зверя. Есть у него такая особенность соблюдать чистоту на своей охотничьей территории. Содержимое уборной состояло из остатков личинок хрущей. Сколько же он истребил этих прожорливых тварей, какую принес громадную пользу!
Личинки некоторых насекомых обитают в почве и кормятся только корнями растений. Это так называемые почвенные вредители: гусеницы бабочек-совок, личинки жуков-щелкунов и, наконец, обитатели дачи моего знакомого — личинки хрущей. Подчас почвенные вредители приносят громадный ущерб сельскому и лесному хозяйству.
Любители-садоводы, с усердием истребляющие насекомых-недругов, часто не подозревают о том, что один из главных врагов обитает в земле, и, увидев увядающее прежде времени дерево, удивляются: отчего бы ему болеть и хиреть! На участке моего знакомого оказалось немало таких деревьев. Ради пробы мы выкопали возле них небольшие ямки, без труда нашли толстых белых личинок.
Личинки хрущей развиваются в почве медленно, три-четыре года. Но в последний год, став большими и мясистыми, они поднимаются ближе к поверхности земли, собираясь превратиться в куколку и выбраться наверх жуками. Барсук знал, на кого охотился. Таких личинок он и истреблял. Потом, как оказалось, он стал питаться и самими жуками, когда они выбрались из куколок.
Бороться с почвенными вредителями очень трудно. Как в почву внести яд, да и сколько его надо, чтобы обитающие в ней насекомые натолкнулись на него? И не принесет ли яд вреда обитающим в почве многочисленным и полезнейшим животным, рыхлящим и удобряющим землю, вроде дождевых червей, муравьев и бактерий? И, наконец, яд останется в почве, начнет всасываться в растения и попадет в плоды и семена, употребляемые в пищу человеком. Прежде против почвенных вредителей в садах, особенно страдающих от хрущей, рекомендовали вносить в почву по сто пятьдесят килограммов гексахлорана на один гектар! И даже эта громадная доза далеко не всегда давала ожидаемый результат. Ныне гексахлоран, как и ДДТ, давно запрещен как далеко не безвредный для животных и человека.