Памятные встречи
Шрифт:
Помню, много лет назад я как-то, возвращаясь из загородной экскурсии, принес яблоко из совхозного сада, почва которого, как я впоследствии узнал, была обработана гексахлораном. Нарезав его ломтиками, дал сверчкам, которые жили у меня в клеточке и распевали все ночи напролет. Сверчки любили яблоки. Понравились они им и на этот раз. Но на следующий день мои музыканты неожиданно погибли. Яд оказался в яблоках!
Барсук полезен не только в предгорной садоводческой зоне. Один из агрономов мне жаловался, что лесополосы, посаженные на массиве холмов ниже Узун-Агача, стали сильно страдать и усыхать от почвенных вредителей. Я хорошо знал эти лесополосы. Прежде там на холмах обитали барсуки, их, конечно, не осталось. Агроном
В народе существует поверие, будто барсучий жир обладает целебным свойством против туберкулеза. Это прочно укоренившееся в сознании мнение ложно, по меньшей мере в наше время. Да, он приносил пользу очень давно бедному люду, тем, у кого туберкулез развивался при недостаточном или неполноценном питании. Жир барсука, калорийный и питательный, как и жир любого животного, приносил пользу. Сейчас, когда так резко возрос материальный уровень жизни, когда против туберкулеза современная медицина стала использовать совершенные медикаментозные средства, применение барсучьего жира стало устарелой и вредной мерой, от которой давным-давно пора отказаться. Впрочем, и отказываться уже почти не от чего. Барсук стал очень редким, его почти не осталось.
Барсука нередко обвиняют в различных грехах. Он якобы и любит посещать бахчи, и, такой негодяй, выедает мякоть арбузов и дынь, причем самых зрелых. Не прочь он полакомиться и яйцами или птенчиками птиц, гнездящихся на земле, закусить по пути змеей, слопать зазевавшуюся мышку. Но наше бахчеводство развито далеко от садоводческой зоны, птиц, гнездящихся на земле, очень мало, они больше страдают от одичавших кошек да от химических обработок. Так что, повторяю, в садах и лесах барсук, безусловно, полезнейшее животное, и сейчас, когда его стало мало, он нуждается в самой строгой охране.
К моему знакомому на дачный участок зашел сосед. Он живо заинтересовался моим рассказом о барсуке. Но любитель-охотник понял все по-своему.
— И где только он может тут жить? — спросил он меня.
Я и сам этому удивлялся. Все пригородные степи-прилавки засажены до предела совхозными садами и дачными участками. Между холмов сохранился лишь один небольшой заросший кустами овражек, в котором, по-видимому, и живет барсук. Ему, бедняжке, несладко среди людей. К тому же приходится опасаться собак. И все же приспособился: выходит на охоту только поздно ночью, и летом, когда ночи так коротки, ему совсем мало остается времени на промысел. Все, что я рассказал о барсуке, не дошло до сознания соседа, моего знакомого, и он мечтательно произнес:
— Вот бы подстрелить барсука. Говорят, очень вкусны его жир и мясо!
Так и относятся к барсуку все, кто имеет ружья и капканы.
Жизнь быстро меняется, изменяется и природа, дары которой так усиленно стал использовать человек. И, к сожалению, далеко не всегда в соответствии с этими изменениями идут наши помыслы.
Барсук удивительно пластичное животное. Живет он и в лесу, и в степи, и в болотистых низинах. Широко распространен в нашей стране от южных ее границ почти до тундры и полярного круга. Он всегда роет просторные норы, которые содержит в идеальной чистоте. Очень осторожен, чуток, ведет только ночной образ жизни, и увидеть его днем почти невозможно. Небольшой, приземистый, с короткими ногами, вооруженными длинными когтями, он не спеша ковыляет, разыскивая на земле поживу. Несмотря на внешне миролюбивый нрав, он храбро защищается от своих врагов, и не всегда даже самая смелая и большая собака способна его одолеть.
Что же говорят о барсуке ученые? Тут создалась весьма своеобразная обстановка. Специалисты по насекомым не знают биологии зверя, его полезную деятельность, он вне их компетенции. Знатоки зверей — не знают о том, какую роль играют те насекомые, которых уничтожает барсук. В окрестностях города Томска, где мне пришлось жить несколько лет, давно истреблены барсуки, и на местах вырубок сосны прекратилось возобновление леса только из-за обилия личинок хрущей. Здесь на полянках траву вместе с дерном можно сворачивать, как ковер, так как корешки подъедены личинками хрущей. О причинах изобилия этих вредоносных насекомых никто не догадывается. Среди немалой армии зоологов нашей страны до сего времени нет никого, кто бы специально занялся изучением барсука и внимательно проанализировал его деятельность как истребителя вредных насекомых, и нет ни одной книги, посвященной этому зверю. Так и остается он вне поля зрения тех, кто должен давно бы поднять голос в его защиту.
Быть сегодня жаркому дню: солнце взошло в дымке, и сразу же почувствовались его жаркие лучи; на небе ни облачка. Мы торопимся, мчимся по песчаной пустыне к синеющим вдали тугаям, среди которых поблескивает узкая полоска реки. Пустыня безжизненна, нет в ней ничего интересного. Но неожиданно у всех вырывается крик изумления: на дорогу из-за бугорка выскочил чудесный зверек, небольшой, как котенок, черный, в ярких желтоватых пестринках с белыми полосами на бурой голове. Остановился перед самыми колесами, согнулся дугою, как скунс, задрал пушистый длинный хвостик, забавно, будто кривляясь, подскочил несколько раз на одном месте, потом, опомнившись, в несколько прыжков добрался до кустика джузгуна и юркнул в норку.
Все это произошло настолько быстро и так внезапно, что я не успел схватить фоторужье, а когда помчался с ним к кустику, зверек скрылся.
— Кто это, кто? — неслись мне вслед недоуменные возгласы.
Зверек же сидел в норке и в темноте ее поблескивал глазами. Я присел на колени и защелкал языком. Зверька заинтересовал незнакомый звук, он смело высунул наружу голову и уставился на меня черными немигающими глазами. Мое легкое движение слегка испугало его, но любопытство снова взяло верх, и он опять выглянул наружу. Но захлопали дверки машины, все повалили ко мне, и зверек решил скрыться, на этот раз окончательно, в свое подземное жилище.
Это был хорек-перевязка, смелый, интересный обитатель пустыни. Он очень редок. За все свои многочисленные путешествия по пустыням Средней Азии я встретил его только четвертый раз. Первый раз он переплывал большой арык, и на него, мокрого и жалкого, напала моя собака — спаниель Дезька. Но он, смелый и дерзкий, стал на нее наскакивать и отбился. Собака опешила от безрассудной ярости маленького противника. Второй раз встреча произошла в пустыне Кзыл-Кум. В безводной местности мы подъехали к колодцу, а когда я заглянул в него, то из глубины (а колодец был очень глубоким, не менее пятидесяти метров) раздался резкий и пронзительный крик. Долго я всматривался в темноту, пока глаза не отвыкли от яркого света пустыни, и только тогда разглядел на дне хорька-перевязку.
Колодец был совершенно сухим. Бедный зверек попал в заточение, видимо, давно. Он питался лягушками, ящерицами и жуками-чернотелками, которые также, как и он, по несчастью попадали в неожиданное заточение. Остатки трапезы хорька валялись на дне колодца. Все это удалось разглядеть детальнее, когда я при помощи зеркала направил солнечный лучик в колодец. К сожалению, мы ничем не могли помочь, несчастному пленнику. Чтобы добраться до него, надо было иметь длинную и крепкую веревку.
Сейчас мне очень хотелось посмотреть на хоря-перевязку. Но сколько я ни щелкал языком, кричал по-разному, подражая зверям и птицам, зверек больше не показывался. Это было его постоянное жилище. Возвращаясь с охоты, он немного запоздал и теперь, усталый, наверное, хотел спать, и до людей ему не было никакого дела.