Пандем
Шрифт:
Ким отжимался от поросшего травой пола. Десять… двадцать…
— Если я вижу выход, Пан, то ты и подавно должен его видеть. Никаких крайностей; мир, где есть боль, но не запредельная. Мир, где есть смерть… но только для тех, кому жить очень уж надоело. Понимаешь? И стимул для развития, и спокойствие, и свобода. И конкуренция, почему нет? Может быть, даже наказания… Ты ведь не мамка, которая, будь ее воля, не подпустит к ребенку даже насморка… Но ты и не судьба, равнодушно бьющая по голове. Что-то другое… Например, разумный строгий отец. Гармония… Почему нет?
Ким поднялся. Машинально отряхнул ладони — хотя они оставались такими же чистыми, как и до соприкосновения с травой.
— Если я вижу, — пробормотал вслух, — почему не видишь ты?
Он бросил пульт не глядя — его мягко поймала полупрозрачная поверхность, умевшая быть и столом, и экраном, и полем для очередной настольной игры; сегодня это «Джангл», мы в восторге от закона джунглей на игровом столе… Впрочем, во всех популярных играх — их и до «Джангла» было полно — побеждает самый быстрый и самый жестокий…
— …Значит, ты видишь еще что-то. Недоступное мне. Допустим, разум чахнет без принципиально новых, необъясненных явлений. Ну так сымитируй эти явления! Сыграй с человечеством в игру! Не можешь ведь ты, в самом деле, на равных общаться с моим скучающим сыном Ромкой, объяснять ему, что потребность в развитии включает в себя и потребность испытать себя на пределе сил… Устрой аквариум, где есть как будто бы жестокая слепая судьба, как будто бы рок, пусть это будет не детский мир — но спортивная площадка… В спорте ведь тоже есть свои условности, есть соревнование, есть развитие на пределе сил, но в спорте — как правило — не убивают…
Мини-ресторан напомнил, что пора обедать. Стол под натуральной льняной скатертью был уже накрыт; есть не хотелось. Ким сидел, тупо глядя, как поднимается пар над нежным мясом — тем, что родилось в пробирке и никогда не было живым существом.
— Вещи — место, — сказал Алекс Тамилов.
— Что? — рассеянно переспросила Александра.
— «Вещи — место», такая последняя дизайнерская находка. Любую новую вещь ты фиксируешь на положенном ей месте в нужном положении и вводишь в память дома… И с этих пор по специальной команде с пульта все вещи перемещаются на заданные тобой позиции… Неплохо бы мне такую штуку лет тридцать назад. Или сорок. Мы с матерью вечно воевали за порядок в моей комнате… Вернее, это она воевала за порядок, а я воевал за свободу… Что мы делаем сегодня вечером?
— У меня встреча, — все так же рассеянно сказала Александра. Небольшое зеркало на ее столике было на самом деле экраном — Александра поворачивала свое виртуальное изображение так и эдак, тут же примеряя на двойника прически, косметику, цвет волос.
— Жаль, — подумав, сказал Алекс. — Почему-то я именно сегодня рассчитывал на семейный уют.
— Позови Юльку… Или напомни Шурке, что у него есть отец.
— Аля, — сказал Алекс, останавливаясь за спиной жены, благо «зеркало» его не отражало. — Как ты думаешь, количество зла на земле как-то связано с количеством добра?
— Конечно, — сказала Александра, за много лет замужества привыкшая легко соглашаться с супругом, пропуская при этом его слова мимо ушей. — Я так думаю, что чем больше добра, тем меньше зла…
— А я так не думаю, — сказал Алекс, глядя на ту, другую Александру, мерцающую в глубине экрана. — Я думаю, что добро и зло уравновешивают друг друга… А значит, чем больше добра, тем больше и зла.
— Интересно, — пробормотала Александра, принимаясь приводить свое лицо в соответствие с виртуально подобранным образом. — Очень интересно…
— Стало быть, — сказал Алекс, — чем меньше зла оставляет Пандем на земле, тем меньше становится и добра…
— Стало быть, желая всем добра, надо приумножать зло. — Несколькими широкими мазками Александра умело подчеркнула высокие скулы.
— Очень хорошо, что ты не принимаешь меня всерьез, — сказал Алекс. — Иначе мы не дожили бы до серебряной свадьбы.
— Сашка, принимать кого-либо всерьез — наискучнейший подход к делу… Так мы установим у себя эту штуку, «вещи — место»? Она не очень громоздкая?
— А зачем она нам нужна, — сказал Алекс. — У нас ведь почти нет вещей… Не считать же вещью пакет с одноразовыми свитерами?
— Мы можем завести вещь, — сказала Александра. — Например, настоящий ковер, не из травы, а шерстяной… Можно даже антикварный… Хочешь?
— Нет… Ты уже уходишь?
— У меня встреча назначена на шесть часов…
— Ну, лети. Счастливо…
Александра поцеловала его в щеку — нежно, по-матерински. Алекс проводил ее до порога; леталка описала полукруг и скрылась за кронами, Алекс вернулся в комнату, лег на пол и позвонил Киму.
— Привет, — сказал Ким. В последний раз Алекс звонил ему три… или четыре года назад по какому-то пустяку.
— Братец-в-законе, — Алекс усмехнулся, вспомнив старую шутку Александры. — Что ты делаешь сегодня вечером?
— Или работаю, или ничего…
— Тогда пойдем в тренажерку, отдохнем, выпьем, пободаемся?
За этим легким предложением стоял, конечно, не беззаботный вечер за играми и болтовней. В отличие от Александры Ким совершенно не умел пропускать слова Алекса мимо ушей; может быть, поэтому, подумал Ким, Аля его жена вот уже почти сорок лет, а я — братец-в-законе, вечный оппонент, спарринг-партнер или мальчик для битья, смотря по настроению…
Ким хмыкнул, представив себя в роли мальчика для битья.
— Я не стану тебя утомлять, — сказал Алекс. — Так… поговорить.
— Ну, пойдем, — сказал Ким. — Поддаваться не буду, учти…
Это пространство было специально устроено для движения. Здесь летали и ползали, растягивались, прыгали, плавали в невесомости, погружались на глубины и играли в мяч; Ким впервые обратил внимание, как много вокруг стариков старше семидесяти. И с каким удовольствием они носятся по «волшебному замку» — игровой дистанции с преодолением препятствий…