Пандора (сборник)
Шрифт:
Дьюк ощутил это как проклятие. Простить подобное хуже, чем требовать отмщения. Быть прощенным за такое — да это хуже любого проклятия.
КП прибыла в комнату Вааты. Даже длинные складки ее мешковатых одежд не могли скрыть красивых изгибов ее стройных бедер и полных грудей. Ее тело не соответствовало ей вдвойне — поскольку она была КП, и поскольку дух ее был заперт в тюрьме ее лица — лица уроженки Гуэмеса. Она склонилась над Дьюком, и в помещении все мгновенно затихло, кроме побулькивания систем
— Дьюк, — сказала КП, — что случилось?
— Это на самом деле, — произнес Дьюк голосом тревожным и напряженным. — Это было.
— Что было, Дьюк? — спросила она.
Для Дьюка голос ее звучал из дали гораздо более дальней, чем сон о Хали Экель. Он чувствовал печаль Хали, чувствовал ее плоть, в которой она волей Корабля восходила на гору жутких крестов, он чувствовал растерянность Хали.
«Почему они это сделали? Почему Корабль дозволил мне это увидеть?»
Дьюк воспринимал оба вопроса как свои собственные. Ответов у него не было.
— Что случилось, Дьюк? — снова спросила КП.
Дальний голос зудел в ушах, словно докучное насекомое. Дьюку хотелось его прихлопнуть.
— Корабль, — сказал он.
Наблюдатели так и ахнули, но КП не шелохнулась.
— Корабль возвращается? — спросила КП.
Вопрос привел Дьюка в ярость. Он хотел сосредоточиться на сне о Хали Экель. Он чувствовал, что если бы только его оставили одного, он мог бы найти ответы на свои вопросы.
— Корабль возвращается, Дьюк? — КП возвысила голос. — Ты должен ответить!
— Везде Корабль! — вскричал Дьюк.
Его крик изгнал сон о Хали Экель бесповоротно.
Дьюк был разочарован. Он подобрался так близко! Еще бы несколько секунд… и он мог постичь ответ.
Теперь же Ваата видела сон о поэте по имени Керро Паниль и юной Ваэле — той женщине из предыдущего сна. Ее лицо уплывала вместе с келпом, но плоть ее, соединенная с плотью Паниля, была жаркой, и их оргазм сотряс Дьюка, смывая все прочие ощущения.
КП повернула свои торчащие красные глазки к наблюдателям, выражение ее лица было суровым.
— Об этом нельзя никому говорить! — велела она.
Они согласно кивнули, но кое-кто уже раздумывал, с кем можно поделиться этим откровением — с одним-единственным доверенным другом или возлюбленным. Слишком оно велико, чтобы его скрыть.
Везде Корабль!
Присутствовал ли Корабль в некоем мистическом смысле в этой самой комнате?
Эта мысль посетила КП, и она задала вопрос Дьюку, пребывавшему в полуосознанной посткоитальной расслабленности.
— Везде — это везде, — пробормотал Дьюк.
Такую логику КП оспорить не могла. Она боязливо осмотрелась, вглядываясь в тени, наполнявшие комнату Вааты. Подражая ей, наблюдатели окинули окружающее вопросительным взглядом. Припомнив возглас, ради которого ее и призвали, КП спросила:
— Кто сновидит тебя?
— Ваата!
Вьята дремотно шевельнулась, и мутный питательный раствор колыхнулся вокруг ее грудей.
КП нагнулась к одному из выпуклых ушей Дьюка и заговорила так тихо, что только наиболее близко стоявшие наблюдатели могли ее расслышать, да и те не все расслышали правильно.
— Ваата пробуждается?
— Ваата сновидит меня, — простонал Дьюк.
— Ваата видит Корабль?
— Дааааа…. — он был готов сказать им что угодно, лишь бы они ушли и оставили его наедине с этими жуткими и дивными снами.
— Корабль ниспосылает нам откровение? — спросила КП.
— Уйдите! — выкрикнул Дьюк.
КП так и села.
— Это послание Корабля?
Дьюк молчал.
— Куда нам уйти? — спросила КП.
Но Дьюк был захвачен сном рождения Вааты и стенанием Ваэлы, ее матери: «Дитя мое будет спать в море».
Дьюк повторил эти слова.
КП застонала. Никогда прежде речения Дьюка не был настолько внятными.
— Дьюк, Корабль велит нам уйти под воду?
Дьюк молчал. Он видел тень Корабля, сгущающуюся на кровавой равниной, слышал голос его, от которого не укрыться.
КП повторила вопрос, почти простонала. Но знамение было явственным. Дьюк свое сказал и больше не отвечает. Медленно, неуклюже КП поднялась на ноги. Она чувствовала себя старой и усталой, гораздо старше своих тридцати пяти лет. В мыслях ее было сплошное смятение. В чем смысл этого послания? Его следует рассматривать осторожно. Мысль выражена совершенно ясно… но не может ли найтись другого объяснения?
«Мы — дети Корабля?»
Серьезный вопрос.
Она медленно перевела взгляд на потрясенных свидетелей.
— Помните мой приказ!
Они закивали, но всего через несколько часов весь Вашон так и бурлил: Корабль вернулся, Ваата пробуждается, Корабль повелел им всем уйти под воду.
К ночи шестнадцать других островов обменивались радиопосланиями, иногда зашифрованными. Моряне, подслушав часть из них, подвергли допросу своих наблюдателей в покоях Вааты и послали КП резкий запрос.
— Верно ли, что Корабль опустился на Пандору возле Вашона? Что это за болтовня насчет Корабля, повелевшего островитянам мигрировать под воду?
Для морян это было большим, нежели простой запрос — но КП Роксэк, понимая, что секретность вокруг Вааты нарушена, облеклась самым официальным достоинством и ответила столь же резко.
— Все откровения, касающиеся Вааты, требуют наиболее тщательного изучения и усердных молитв капеллана-психиатра. Когда возникнет необходимость известить вас, вас известят.