Пандора (сборник)
Шрифт:
Они заняли места за столиком возле стены. И стулья, и стол были из той же высушенной и натянутой на каркас мембраны, что и лодка. Бретт с легкостью устроился на стуле, и Твисп вспомнил первый день его пребывания в лодке.
— Не любишь ты мертвую мебель, — заметил Твисп.
— Просто не привык к ней, — пожал плечами Бретт.
— А рыбакам она нравится. Стоит себе и стоит, и есть не просит. Что будешь заказывать?
Твисп помахал рукой Жерару, хозяину кафе, который высунул огромную голову и плечи из-за стойки и окинул пришедших вопросительным
— Говорят, здесь есть настоящий шоколад, — шепнул Бретт.
— Жерар может плеснуть тебе малость бормотухи, если хочешь.
— Нет… нет, спасибо.
Твисп поднял два пальца, накрыв их ладонью другой руки — здешний жест, означающий шоколад — а потом подмигнул в знак того, чтобы в его порцию добавили бормотухи. Жерар мигом просигналил, что заказ готов. Все постоянные посетители знали, в чем проблема Жерара — его ноги сливались в единую колонну с двумя беспалыми ступнями. Владелец «Бубнового Туза» восседал в морянском кресле на колесиках. Твисп поднялся и направился к бару, чтобы забрать напитки.
— Кто этот парнишка? — поинтересовался Жерар, выставляя две кружки на стойку. — Бормотуха в синей, — он постучал по ее краешку пальцем для пущей ясности.
— Мой новый контрактник, — ответил Твисп. — Бретт Нортон.
— Ах, вот как? Из центровых?
Твисп кивнул.
— Его родители — дерьмовые художники.
— И почему это известно всем, кроме меня? — вопросил Твисп.
— Потому что ты нос из сетей не высовываешь, — ответил Жерар. — Что ты собрался предпринять? — Он кивком указал на Бретта, наблюдающего за ними. — У его родни денежек хватает.
— Вот и он так говорит, — ответил Твисп, берясь за чашки, чтобы отнести их на столик. — До встречи.
— Удачной рыбалки, — ответил Жерар. Сказал он это автоматически и лишь потом нахмурился, сообразив, что брякнул рыбаку, лишившемуся сетей.
— Там посмотрим, — сказал Твисп и вернулся за столик. Он заметил, что покачивание палубы под ногами усилилось. «Похоже, шторм надвигается».
Они тихонько попивали свой шоколад, и Твисп почувствовал, что бормотуха успокаивает его. Откуда-то из-за стойки доносились звуки флейты, кто-то подыгрывал ей на водяных барабанах.
— О чем вы двое говорили? — поинтересовался Бретт.
— О тебе.
Даже в приглушенном свете кафе видно было, как Бретт покраснел.
— И что… что вы говорили?
— Похоже, все, кроме меня, знают, что ты из центровых. Поэтому ты и не любишь мертвую мебель.
— Я привык к мембране, — возразил Бретт.
— Не каждый может себе позволить биомассу… не каждый и захочет, — сказал Твисп. — Хорошую мебель задешево не прокормишь. И органические лодки не самые лучшие. Стоит им попасть в косяк рыб, и они шалеют. Субмарины специально так устроены, чтобы избежать этого.
Рот Бретта начал расползаться в улыбке.
— Знаешь, когда я впервые увидел твою лодку и узнал, что это мембрана, натянутая на каркас, я подумал, что «каркас» означает «скелет».
Оба расхохотались. Голос Твиспа из-за бормотухи звучал нетвердо. Бретт уставился на него.
— Ты напился.
— Малыш, — передразнивая Бреттову манеру говорить, заявил Твисп, — я никогда не схожу с курса. Я могу и еще бормотухи пропустить.
— Мои родители вечно этим занимались после выставок, — заметил Бретт.
— И тебе это не нравилось, — подытожил Твисп. — Малыш, я ведь не твои родители. Совсем даже нет.
Снаружи пронесся рев. Меховая стена запульсировала под его напором.
— Водяная стена! — вскричал Бретт. — Мы успеем спасти лодку? — Бретт уже вскочил, уже рвался прочь из кафе наперерез побледневшим рыболовам.
Твисп поднялся на ноги и последовал за ним, сделав Жерару знак не задраивать люк. Внешняя палуба уже опустела. Переходы были забиты народом, ломящимся в укрытия.
— Малыш! — заорал Твисп в далекую спину Бретта. — Нам не успеть! Вернись!
Бретт не обернулся.
Твисп нашел страховочный трос и, держась за него, стал пробираться вдоль ограждения. Снаружи горели огни, бросая отсветы на спешащих людей, на их искаженные лица. Люди кричали, звали друг друга. Бретт был уже на лодочном причале. Когда Твисп добрался до него, Бретт швырял оборудование в кубрик и задраивал наглухо. Ревел ветер, волны перехлестывали через край пузырчатки, превращая спокойную защищенную лагуну в бурлящий водоворот.
— Можно ее затопить, а после поднять! — крикнул Бретт.
Твисп присоединился к нему, думая, что малыш усвоил этот урок, прислушиваясь к ветеранам. Иногда этот способ срабатывал, и уж в любом случаем другого шанса спасти судно у них не было. Вдоль причала, где затонули другие лодки, покачивались оборванные концы. Твисп нашел балластные камни и потащил их к Бретту, который сбрасывал их в лодку. Пятиметровое суденышко почти погрузилось. Бретт спрыгнул, чтобы прикрыть балласт.
— Открывай клапан и прыгай! — заорал Твисп.
Бретт потянулся за новым грузом. Сильная волна ударила лодку снизу. Твисп протянул к Бретту длинную руку как раз в тот момент, когда водяная стена перевалила через ограждение и ударила тонущую лодку в борт. Вытянутые пальцы Бретта скользнули по руке Твиспа, и лодка затонула. Мимо правой руки Твиспа, задев ее с мокрым шипением, пролетел трос. Твисп ухватил его, обдирая ладони, с криком: «Бретт! Малыш!»
Но лагуна переполнилась кипящей белой яростью, и двое других рыбаков схватили его и уволокли силком, мокрого насквозь и кричащего, вдоль по переходам, и втолкнули под арку «Бубнового Туза». Жерар, сидящий в своем механическом кресле, закрыл люк перед наступающим морем.
Твисп вцепился в мягкий мех.
— Нет! Малыш еще там!
Кто-то прижал к его губам чашку с горячим питьем — почти неразбавленную бормотуху. Жидкость попала в рот, и он сглотнул. Питье смыло его в утешительную пустоту. Но она не смыла прикосновения пальцев Бретта к его собственным.