Пангапу, или Статуэтка богини Кали
Шрифт:
Полицейские, которые преследовали Явара, уже были неподалеку. Увидев того, кто называл себя Кукой, они остановились. Папуас подмигнул им.
– Мы сами разберемся.
Те только кивнули в ответ и медленно пошли обратно.
– Живи, черномазый… Пошел вон отсюда.
Явар с трудом поднялся и, прихрамывая, поплелся восвояси. Все тело болело, казалось, грудная клетка сломана…
– Я вот что хотел спросить, – Йов закурил и крепко затянулся, выдерживая многозначительную паузу, затем выпустил дым через
– Да, так случается.
Явару ничего не оставалось делать, как пойти к Йову. Только сегодня утром он буквально бежал от своего кузена. Но пришлось вернуться к нему в забегаловку. У Рафы заканчивались лекарства, и фельдшер, который раз в две недели приходил в деревню, забрал последние десять кина и сказал, что без лекарств старый рыбак Рафа скоро совсем сляжет и не сможет ходить. Явар не мог этого допустить. Дядя – это единственный, кто остался после отца, его родной брат, такой похожий и такой же добрый. Ради того, чтобы он ходил, Явар пошел на сделку со своей совестью. И вот он тут, в той забегаловке, которая открыла путь в криминал не одному нищему.
Явара насторожил вопрос Йова. Да, он учился в школе у миссионера Андрия Цаплыка. Украинец научил его очень многому, в том числе и игре на фортепиано. Все самое теплое и человечное в жизни связано именно с этим человеком. И если бы он не пропал без вести в джунглях, как знать, может быть, и судьба самого Явара сложилась бы совсем по-другому. Но какое отношение к этому имеет кузен Йов? Что ему надо?
Йов выложил на стол несколько сотен кина.
– Вот аванс.
– Аванс? За что?
– Ты просил одолжить тебе денег. Я не одалживаю никому. Я либо даю просто так, либо за что-то плачу. Просто так ты не возьмешь – ты гордый, и я это ценю. Значит, заработай. Это – аванс. Здесь тысяча кина. Твоему дяде на лечение до самой смерти хватит… – Йов засмеялся. – Хорошо сказано, да? На лечение до самой смерти.
Явар не знал, что ему делать. Шутит Йов или нет. На что он намекает. Что значит – до самой смерти. Парень нервно поежился.
– Что я должен делать?
– Пей пиво, братишка. Я угощаю. Пей.
Явар отхлебнул из жестяной банки.
– Что я должен делать, Йов?
Йов не оканчивал школу, не имел никакого образования, но был, несмотря на внешнее разгильдяйство, неплохим психологом. Он знал, с какой стороны подойти к такому человеку, как Явар.
– Давай так. Эти деньги – твои! Они уже твои… Если поможешь мне, получишь в четыре раза больше. Не захочешь – эти деньги все равно твои.
Йов знал, что Явар – человек слова. На это и был расчет. Лечение старого Рафы в больнице стоило чуть больше, чем этот аванс, и Явару еще понадобятся деньги. Явар задумался.
Большая зеленая муха, неизвестно каким образом залетевшая в забегаловку, села на стол, за которым сидели парни. Йов молниеносно выхватил нож и вбил насекомое в деревянную крышку стола.
– Попал, – Йов удовлетворенно посмотрел на кузена и опять подкурил сигару.
– Да, я знаю, что попал, – сказал Явар, имея в виду совершенно другое. – Я… я согласен, Йов.
– Ну вот! Значит, по рукам!
– Что я должен делать? – обреченно спросил Явар, мимоходом пожимая руку Йова.
– Русский язык знаешь?
– Пару слов по-украински… – Явар с нескрываемым удивлением посмотрел на своего родственника-бандита. Тот даже что-то знает кроме марихуаны и пива.
– Есть у меня для тебя одна работка, интеллектуальная. – Йов опять рассмеялся своим неприятным булькающим смехом. – Настал твой звездный час…
Виктор и Пиакор уже третий час ходили по магазинам города Дару.
Журналист нес довольно увесистую сумку с вещами и внимательно смотрел по сторонам. Пиакор с трудом переносила шопинг-марафон Виктора.
– Обычно мужчины ругаются, когда девушки ходят по магазинам.
– А, что? – Виктор был отвлечен какой-то надписью на витрине.
– Нет, ничего. Просто ты ходишь по магазинам, как девушка.
– Понимаешь, Пиакор, хорошая девушка, не накрасившись у зеркала, из дому не выйдет. Правда?
– Правда. Но я думала, что настоящий мужчина не будет пудрить носик перед битвой.
– Ты знаешь – будет! И еще как! Чтобы не отстрелили. Пойдем, мне еще шнурки купить нужно.
Пиакор обиженно посмотрела на журналиста.
– Шнурки? Ты что, издеваешься?
– Нет, я вполне серьезно, – невозмутимо ответил Виктор. – Хорошие шнурки дорогого стоят.
Виктор остановился у бутика с обувью, неторопливо, будто издеваясь над стоящей рядом Пиакор, рассматривал витрину, через несколько секунд из магазинчика выскочил упитанный, но резвый папуас с лоснящимися щеками – такой себе «поросенок на выданье».
– Что желает маста?
– Маста желает шнурки, – Виктор посмотрел вниз на ноги и приподнял ногу в тяжелом берце, – вот на такие ботинки.
– Оу, маста, вы пришли как раз по адресу. В моем магазине самые крепкие шнурки в этом торговом центре.
С этими словами «поросенок» ловко просунул руку куда-то в дверь, вынул оттуда целую связку длинных шнурков и стал перебирать их.
– Вот… вот… вот… полюбуйтесь, маста.
Виктор взял один из шнурков и легко дернул. Шнурок разорвался в руках.
– Крепкие, говоришь?
– А вот еще!
Следующий шнурок постигла та же участь. Пиакор засмеялась. Так случилось и с третьим, и с четвертым… Каменные руки украинского гиганта с легкостью рвали один толстый шнурок за другим. А Пиакор смеялась все громче и громче. Папуас побледнел.