Пангапу, или Статуэтка богини Кали
Шрифт:
– Был – и нету, – Пиакор без сил опустилась на травяной ковер.
– Да бред! Куда мог деваться труп? Кто его убрал в джунглях?
Лавров не увидел на лицах присутствующих ни тени удивления. Первым заговорил белый рабочий:
– Опоздали мы. Теперь его съедят.
Виктору показалось, что он ослышался.
– Ка-а-ак?
Надо сказать, что Виктору первоначально с трудом верилось, что на острове живут людоеды. Потомки каннибалов – может быть, но сами… И школа, и официальная наука, и газеты, и книги, и множество исследователей этой
– Неужели действительно съедят? – еще раз переспросил журналист.
Белый рабочий сдержанно улыбнулся.
– Вы, наверное, на острове недолго, мистер. Тут это обыденность.
Вдруг белый добавляет русское непечатное ругательство… Виктор оживляется и переходит на русский язык, подхватывая непечатное ругательство белого:
– Я тоже так подумал, когда увидел, что труп исчез.
Мужчина поднял брови от изумления.
– А вы тоже русский?
– Нет, я из Украины…
Пауза. Европеец с прииска как будто складывает в уме два и два.
– А не один хрен?…
– Уже 23 года, как не один, – разные государства.
– Да, давно я не был на родине…
Журналист протянул руку бывшему соотечественнику.
– Виктор Лавров, журналист.
Мужчина пожал руку Виктора.
– Семен Чекмарев, в общем… просто Семен. Ты каким боком тут?
– Приехал делать программу… о людоедах. Культ карго. Слыхал о таком?
Мужчина усмехнулся.
– У-у, материала будет – завались.
– Слушай, Сема, неужели тут действительно до сих пор едят людей?
– Не делай другим на Папуа то, что ты не хотел бы, чтобы они делали тебе. У вас тут наверняка разные вкусы.
Мужчина что-то сказал своим темнокожим товарищам на ток-писин, и они медленно пошли обратно в сторону прииска.
– Ладно, журналист. Пора мне. Работа не ждет.
– Подожди, Семен… А ты тут долго?
Журналисту очень хотелось узнать побольше об этом нежданном земляке, но тот уже двинулся вслед за своими товарищами.
– С восемьдесят седьмого. Беглый я, – Семен остановился, – вот тут ошиваюсь, жрать-то что-то надо.
– А как попал сюда?
– На корабле, друг старпом спрятал и прямиком сюда из Дудинки. Все, все, братан, пора мне… – Семен опять двинулся с места.
– Подожди, Сема, а может… домой? – Виктор почти кричал вдогонку. – У нас уже столько амнистий было…
– Не, Витек, у меня сто вторая – не имеет срока давности. Под амнистию не попаду, а значит, займу прежнюю попкорную позицию… Бывай…
– Ну, будь…
Мужчина бросился за рабочими почти бегом и вскоре поравнялся с ними. Виктор долго смотрел вслед этому несчастному, побитому жизнью, плюнувшему на себя и вообще на все человеку. Как странно
– Ты на каком языке разговаривал?
– На русском.
– А что такое «тва-а-ю маць»?
Виктор постоял несколько секунд молча.
– Удивительно, Пиакор. Но ты выбрала из всего нашего разговора на русском языке самое нужное… Жизнь изреченная есть мат.
Пиакор только пожала плечами и пошла вслед за Лавровым.
Подойдя ближе к месту убийства, Виктор опять задал вопрос, который терзал его вот уже полчаса:
– Пиакор, у вас и вправду едят людей?
Девушка посмотрела с недоумением.
– А ты что, думал, это шутка?
– Если честно, то да. Значит, правду рассказывали о выборах в местный парламент 2013 года, когда папуасы съели кандидатов, предвыборная программа которых им не понравилась?
– Ты тоже об этом знаешь?
– Ну, я думал, это тоже шутка.
Пиакор совершенно серьезно посмотрела на Виктора.
– Послушай, Вик, ты мясо ешь?
– Ем. Свинину, говядину, там… Еще…
– Вот. А здесь до приезда на остров европейцев крупных животных вообще не было, поэтому люди ели друг друга. Что тут удивительного?
– Действительно, фигня какая… – буркнул себе под нос Виктор на том языке, на котором привык думать… – Ладно, Пиакор, – он опять перешел на английский, – давай с тобой подумаем. Кто мог убить твоего брата? Воины племени дигул?
– Нет, они этого сделать не могли. Викторию здесь все знают… знали. Он тут семь лет проводником работал.
– А кто его съест?
Пиакор пожала плечами.
– Не знаю, наверное, дигулы.
– Подожди, Пиакор, зачем им есть твоего брата, если ты сказала, что его все знают?
Пиакор был неприятен этот разговор. Она встала и пошла в сторону, где стоял поломанный джип, на котором они приехали. Виктор догнал ее.
– Пиакор…
Девушка остановилась, и Лавров опять провалился в омут ее взгляда. Это были влажные, полные боли глаза.
– Уезжай. Уезжай домой, Вик. Тебе тут нечего делать. Ты все равно не поймешь – ни меня, ни Папуа… Каменный век в Украине закончился не потому, что закончились камни…
В этот момент раздался звонок по сотовому телефону Виктора. Звонил Радуцкий.
– Ну вот, наконец-то! Макс, привет…
Пиакор подалась всем телом за уходящим вперед Лавровым. Сейчас он выскажет своему генеральному продюсеру все, что думает, и на этом его путешествие на Папуа закончится.
Виктор продолжал беседу с начальником:
– …Все в порядке. Не совсем, конечно, но… как всегда, в общем… Да, я уже приступил… Завтра выходим… Да, как договаривались… Эксклюзив… Я не наступаю на грабли. Я их топчу…
Виктор кладет телефон в карман. Пиакор вопросительно смотрит на него. Переведя дыхание, он вдруг громко говорит: