Пангапу, или Статуэтка богини Кали
Шрифт:
– Очень приятно. Виктор.
– Виктория, – ответил папуас, пожимая руку Лаврову.
Виктор насторожился. «Вот только этого мне не хватало. Они что, и тут есть?» Виктор никогда не страдал гомофобией, но предпочитал традиционные отношения между мужчинами и женщинами и поэтому к меньшинствам такого рода относился как к чему-то несерьезному, притянутому извне ради самовыражения.
– Почему у тебя женское имя?
– Досталось от дедушки.
«Хм. Час от часу не легче. Так это у вас семейное? А как же тогда ты родился?» – подумал Виктор и взглянул на Пиакор. Та немного смущенно повела плечами.
– Вик, я забыла предупредить. У нас есть традиция: имя к ребенку переходит после того как…
– …Имя переходит от очень уважаемого предка или знакомого, – подхватил Виктория.
Виктор нахмурился.
– А почему у дедушки было женское имя?
– Это просто. Неграмотные предки назвали дедушку в честь королевы Виктории. Он и сам старшего сына назвал Викторией – традиция.
– Ну, ладно. В конце концов, это не мое дело.
Лавров успокоился. В самом деле, с чего ему допрашивать папуаса с женским именем? Ему же с ним детей не крестить. К тому же Виктор прекрасно помнил из нашей с вами истории, как в 20-е и 30-е годы прошлого века на волне преобразований у детей появлялись загадочные имена. Даздраперма – да здравствует первое мая, Оюшминальд – Отто Юрьевич Шмит на льдине… В общем, мы тоже были папуасами в какой-то степени…
Виктория, как и подобает проводнику, сразу взялся за дело. Он вынул из кармана кожаной жилетки и развернул на столе карту.
– Вот приблизительный маршрут нашего пути…
Двое неизвестных продолжали наблюдать за Лавровым, Пиакор, а теперь уже и за Викторией. Один из них разговаривал с кем-то по телефону.
– Да, шеф… да… И проводника наняли.
Мужчина ненадолго оторвался от разговора, обращаясь к напарнику:
– …Что это у него, карта?
– Похоже.
– Вот. А ты говоришь – турист. Тут что-то неладное творится. – Затем продолжил в телефонную трубку: – Да… европеец, судя по внешнему виду – простак, похож на зеленого берета и, скорее всего, такой же тупой… Понял… Я вас понял… Есть, сэр. – Мужчина отключил связь и положил телефон в карман. – Сказано взять дело под контроль…
Виктория водил пальцем по старой карте и активно предлагал свои услуги, как хороший продавец рассказывает колеблющемуся покупателю о своем товаре.
– Вот здесь, в верховьях реки Фрай, прииск Ок-Теди, маста Вик. Вам понравится, там есть что фотографировать. Вокруг живет племя дигул.
– Дигул? – переспросил Виктор.
– Это племя с белыми лицами. Ну, я потом вам расскажу. Тут много всяких племен, и все они разговаривают каждый на своем языке. Эти языки настолько разные, что соседние племена не понимают друг друга. Так что без меня вам не справиться.
– А ты понимаешь все эти языки?
Виктория кивнул головой совсем как Пиакор. Лавров сразу это подметил.
– А вы с Пиакор из одного племени?
– Мы из племени…
Пиакор надула губы, одернув проводника:
– Мы не из племени, мы из Порт-Морсби.
Журналистка явно не хотела отождествлять себя с дикими племенами. Виктора это позабавило, и он засмеялся.
– Ладно, не обижайтесь, я просто так спросил.
Виктория продолжил презентацию своих услуг. Что-то понравилось Виктору в этом немного полном, но крепком парне. Да, понятно, что в этой небогатой стране сотни проводников, которым надо кормить семьи, и ради этого они готовы на все, но Виктория не казался пустозвоном. Виктор не один год проработал с людьми и чувствовал, когда его обманывают или преувеличивают свои возможности, но этот проводник не врал. Он прекрасно владел английским, а это говорило о его склонности к языкам, да и карандаш его бегал по карте вполне убедительно.
– Я проведу вас по джунглям вокруг Порт-Морсби. Покажу вам деревню Хуанабада – родину государства Папуа-Новая Гвинея… Обогнем столицу с юга и пойдем в горы. Это очень интересно. Мы с вами побываем…
Вдруг Пиакор перебивает проводника:
– Виктория, ты поведешь нашего гостя туда, где живет племя хули.
Проводник тут же осекся. Такое впечатление, что его просто выключили. Воцарилась пауза. Людный ресторан напомнил о себе разноязычными голосами любителей экзотики: английский, испанский, немецкий представляли собой смесь звуков, из которой трудно было вычленить что-либо понятное. Где-то на рояле продолжал играть молодой папуас. Виктора осенило. Он вспомнил мелодию и слова песни…
Стоїть гора високая, а під горою гай…Он был крайне удивлен услышать такую музыку вдали от родины. Значит, ему не показалось – музыка была украинская.
Тем временем Виктория собрался с мыслями.
– Они очень злые, мистер… вам лучше туда не ходить.
– Ничего, я тоже бываю не очень добрый, особенно когда встречаюсь со злом.
Виктор посмотрел проводнику в глаза. Тот почувствовал, что этот белый знает, что говорит, но все же что-то его останавливало.
– Мистер, я-а-а… не знаю, что вам сказать…
– Хорошо! – Виктор решительно перебил папуаса. – Если вы помогаете нам, я плачу вам три тысячи кина.
– Деньги хорошие, но-о-о…
Лавров понимал, что, предлагая Виктории приблизительно чуть больше одной тысячи долларов, сумму очень внушительную для новогвинейского бедняка, он фактически покупает его страх; понимал, что рискует, нанимая человека, которого видит в первый раз, но интуиция, которая не раз выручала его, подсказывала: этот парень ему нужен.
Виктория же закрыл глаза и надул щеки, раскачиваясь из стороны в сторону, как бы думая. Пиакор пыталась что-то сказать проводнику на незнакомом для Лаврова языке, но Виктория поднял руку ладонью к девушке и она замолчала. Наконец он шумно выпустил воздух из надутых щек.
– Обычай моту говорит: доводи начатое дело до конца. Я согласен, мистер.
– Ну вот и хорошо!
«А все-таки я в нем не ошибся, – мысленно сказал сам себе Лавров, пожимая руку своему новому знакомому. – Все не так уж плохо, да и Пиакор вроде не такая стерва, как показалось сначала…»