Паника
Шрифт:
— Куда? — насторожился Винченца.
— Разве сейчас — ночь? — ухмыльнулся Дейн. — Впрочем, если у тебя есть настроение умереть, ты только скажи!
Скелет девушки все еще лежал на тропе. Винченца остановился как вкопанный. Дейн подтолкнул его в спину.
— Кто это? — нервно спросил Винченца.
— Не твое дело! — отрезал Дейн, размышляя: смог ли его пленник разглядеть нечеловеческие особенности скелета? Вряд ли!
Когда они достигли края обрыва, Сэллери схватил Винченцу за руку и прыгнул вниз. Спустя две минуты они были у входа
— Вперед! — велел Сэллери, подталкивая Винченцу.
— Но здесь совсем темно! — возразил тот, упираясь. И ощутил прикосновение металла к шее.
— Вперед! — негромко повторил Сэллери, и пленник содрогнулся от его ледяного голоса.
Сэллери Дейн не любил причинять боль. Но не испытывал угрызений совести, если ему приходилось это делать. Он очень хорошо усвоил разницу между садизмом и необходимостью. И не на войне, а намного раньше.
Первый тренер Сэллери был именно садистом. Обучая Дейна уходить от подсечки, он раз за разом бил его по лодыжке, прямо по косточке. Это было правильно. Но, ведя, как вспыхивают глаза тренера каждый раз, когда Дейн сжимает зубы от резкой боли, Сэллери испытывал бешенство. Тренер не был жесток сверх необходимости. Ни с Дейном, ни с другими пацанами. Ученики платили деньги. Кто будет платить, если они откажутся от занятий?
Пока мальчикам нравилось. Пусть их сэнсэй явно наслаждался, причиняя боль, но он был чемпионом штата (такая честь для их захолустного городка), и потом, все же знают, что каратэ — жестокий спорт!
Так продолжалось, пока в жизни Сэллери не появился Дин Джибс.
Этим, как и большинством, что было в его жизни стоящего, Сэллери был обязан отцу. Рохан Дейн познакомился с Дином в Найроби и пригласил в гости.
Дин Джибс был американцем по происхождению, но покинул Штаты в двенадцатилетнем возрасте. Он был невысокий, подвижный, ловкий и верткий, как ртутный шарик.
В первый же день он выразил желание взглянуть на тренировку Сэллери. Тот, не без гордости, согласился. Он немного переживал оттого, что Рохан относится к его занятиям, мягко говоря, без интереса. Тренер же ничего не имел против зрителей.
Всю тренировку Джибс просидел с каменным лицом, а когда они вместе с Сэллери возвращались домой, сказал:
— Ты не должен учиться у этого человека!
— Он — чемпион! — с легким пренебрежением к собеседнику, не оценившему тренера по достоинству, ответил Сэллери. — Он — настоящий мастер!
— Он — садист! — спокойно отозвался Джибс.
— Каратэ — жестокий спорт! — важно заметил Сэллери. И надулся от гордости.
Джибс внимательно посмотрел на мальчика.
— Каратэ — не спорт! — возразил он. И этот парень — не мастер!
— Попробовал бы кто его побить! — воскликнул Сэллери.
— Хорошо, — спокойно произнес Джибс. — Я побью его, если ты настаиваешь.
— Вы? — Сэллери с удивлением уставился на Дина.
Среднего роста, плотный, но не слишком, с добродушным улыбчивым лицом. Дин Джибс не выглядел воинственно. В то время отец еще не осведомил
— Он вас — покалечит! — убежденно сказал Сэллери.
— Не думаю! — И сменил тему разговора.
Сэллери подумал: Джибс испугался, но на следующий вечер он снова сопровождал Сэллери.
И до начала занятий подошел к тренеру и что-то негромко сказал. Тот отрицательно покачал головой. Джибс настаивал. В руке у него появились деньги. Тренер еще некоторое время отказывался, но в конце концов взял деньги.
Дин Джибс разделся, снял обувь. Мальчишки с интересом взирали на эти приготовления.
Противники вышли на татами. Джибс был фунтов на двадцать легче. Но по тому, как уверенно он принял стойку, Сэллери сообразил: Дин кое-что понимает в рукопашном бое.
Так оно и оказалось. Через четверть минуты чемпион штата лежал на татами. А еще через четверть минуты он упал еще раз. И подняться уже не смог.
— Одевайся! — сказал Сэллери победитель. — Я сам займусь тобой!
Так у Сэллери Дейна появился Учитель.
Временами Дейн даже не знал, кто для него важнее: отец или Дин.
Пять лет Сэллери рос под его опекой. А потом была Корея. И работа писателя. Дин Джибс никогда не выказывал своей обиды. И даже прочитал все его романы, хотя, Дейн мог бы поклясться, Джибс не взял в руки ни одной художественной книги с тех пор, как ушел из колледжа. Если Дейн, в своей нынешней ситуации, и хотел бы спросить у кого-нибудь совета, то — у отца или Дина.
Но отец был мертв. А Дин Джибс потерялся где-то на африканском континенте. Через год после смерти Рохана. Так что, если Сэллери сделал ошибку, ему предстояло узнать об этом самому. И расплатиться тоже самому.
Дейн снял очки. После света дня в подземелье было темновато. Его пленник то и дело спотыкался, хотя пол в коридоре был ровный.
Когда они достигли пещеры, Дейн схватил Винченцу за шиворот и спустил вниз.
Винченца бессмысленно таращился в обступившую его тьму. Он был на грани безумия. На грани того, чтобы завопить от ужаса. Единственное, что удерживало его, — еще больший страх. Страх, который внушал ему этот мускулистый убийца с мечом. Сам Сатана подсунул Винченце такого покупателя! Куда он его привел?
Винченца чувствовал движение вокруг, слышал непонятные звуки, кажется голоса… Может, это логово Богини-пожирательницы, о которой говорил отец?
Если так, то здесь не одна богиня! Он чувствовал: вокруг живые существа. И их много! Но никакая богиня не внушала ему такого ужаса, как тот, кто привел Винченцу в это подземелье. Еще там, на тропе, при одном звуке голоса этого чернокожего в нелепых солнцезащитных очках и безвкусной шапочке Винченцу прошиб холодный пот. И вся его храбрость улетучилась. Винченца стоял на ослабевших ногах, слушая и обоняя. «Должно быть, я уже спятил? — подумал он. — Откуда эти женские голоса? Может, я умер и уже в раю?»