Папа Сикст V

Медзаботт Эрнест

— Погоди, Барбара, — прервал ее Соломон, — я слишком доволен твоей службой, а потому решил назначить тебе с нынешнего года 5% со ста, со всех моих коммерческих сделок. Довольна ты?

— Благодарю, хозяин, — отвечала Барбара, — я не заслужила такой милости, но обещаю и впредь до последней капли крови защищать твои интересы.

— Больше мне ничего и не нужно. — И, глядя пристально на Барбару, улыбаясь, продолжал: — Итак, моя милая Барбара, ты капиталистка, у тебя составился капитал почти в 25 тысяч скуди. У тебя нет никаких расходов, квартиру

ты имеешь у меня, одеваешься в одно и то же платье вот уже более 30 лет. Что же ты думаешь делать с твоими капиталами? Ты хочешь все копить? Решила умереть миллионершей?

— Хозяин! Быть может, ты раскаиваешься в своем великодушии и находишь, что я его не заслужила? Скажи мне прямо.

— Какой вздор, я, напротив, сам предложил тебе прибавку, я говорю это так, из любопытства.

— Хорошо, Соломон Леви, мой уважаемый хозяин, — вскричала Барбара, — я удовлетворю до некоторой степени твое любопытство. Знай, что я, как и ты, имею секреты.

— И прекрасно, Барбара, — прервал ее Соломон, — мне и знать не нужно твоих секретов. Оставим этот вопрос и будем довольствоваться нашим союзом против христиан. Вот тебе моя рука!

Барбара крепко сжала руку хозяина.

— Верь мне, моя дорогая, — продолжал Соломон, — множество людей не стоят волоса с твоей головы.

В это время кто-то тихо постучал в дверь. Барбара пошла в кухню и посмотрела сквозь решетку, кто стучится. Возвратившись, она сказала:

— Княгиня Морани.

— А! Я ее ждал. Одна?

— Одна. Переодетая в платье простой девушки, с густой вуалью на лице.

— Впусти ее и поговори с ней. Я знаю, зачем она пришла. Ее любовник, барон Версье, молодой человек, служивший при французском посольстве, вчера проиграл две тысячи скуди. Дай ей денег, но заставь ее расписаться вместе с бароном. Боязнь скандала заставит ее заплатить в срок и выполнить все условия.

— Сколько?

— До пяти тысяч, проценты, конечно, вперед. Но, прежде всего, заручись распиской с двумя подписями, без этого гроша им не давай. Берегись, княгиня известная мошенница, она уже надула многих.

— Ну, меня не надует, в этом можешь быть уверен, — отвечала Барбара.

Между тем особа, стоящая за дверью, как видно было, потеряла терпение, стук в дверь участился. Барбара пошла отворять, а Соломон ушел в свою комнату.

— Княгиня, просим покорно! — говорила старуха, освещая путь вошедшей.

— Меня, простую прислугу, вы называете княгиней, это забавно!

— Полно, ваше сиятельство, мы знали, что вы должны были осчастливить посещением наш дом, — отвечала Барбара. — Поэтому скрываться вам нет резона. Лучше скажите прямо, княгиня Морани, что вам угодно?

— Но я желаю скрываться, — вскричала княгиня и открыла вуаль.

Еврейка некоторое время рассматривала ее с любопытством, наконец, сказала:

— Но вы и в этой одежде прелестны, княгиня.

Гостья приятно улыбнулась, она была женщина, а женщины любят комплименты.

Княгиня Морани была известна грацией и необыкновенной выразительностью своего лица. Среднего

роста, тоненькая, совершенная брюнетка, со жгучими черными глазами, живая, остроумная, она очаровывала всех, хотя черты ее лица и не совсем были правильны.

— Вы говорите, что знали о моем визите? — спросила княгиня.

— Конечно, знала. Вы пришли занять деньги.

— Мне кажется, тут надо быть особенно проницательной, чтобы понять цель моего визита, — отвечала улыбаясь княгиня. — Синьор Леви Соломон вовсе не так молод и красив, чтобы желать видеть его. Если я вошла в его дом, то единственно для того, чтобы занять деньги и заплатить хорошие проценты.

— Да, но мы знаем цифру, нам известка сумма проигрыша барона Версье: две тысячи скуди!

— Еврейка! — вся вспыхнув, вскричала Морани. — Будь осторожна!

— О, уважаемая княгиня, успокойтесь, мы будем держать это в секрете, — совершенно невозмутимо отвечала Барбара. — Но вернемся к делу. Вы пожаловали сюда с целью взять четыре тысячи скуди, так как барон просит у вас три тысячи, и если вы их не доставите ему завтра утром, то он решится на самоубийство.

Княгиня сделала отрицательный жест и, помолчав немного, сказала:

— Не будем об этом говорить. Я бы хотела знать, можете ли вы мне ссудить 4 тысячи скуди?

— С величайшим удовольствием, если вы гарантируете заем.

— Я полагаю, вам достаточно будет моей подписи, так как я имею очень большое состояние, что вам, разумеется, хорошо известно. Если бы не крайняя необходимость иметь именно сегодня деньги, я бы свободно могла занять 30-40 тысяч скуди; пожалуйста, скажите мне ваши условия, которые я, вперед вам объявляю, приму без оговорок.

— Почему бы вам, княгиня, не адресоваться за этими деньгами к вашему супругу?

— К князю! — вскричала, покраснев, княгиня. — Это невозможно, он страшно ревнив и убил бы меня.

— Ну так к вашему дяде кардиналу, его капитал находится у Соломона Леви, достаточно одной маленькой записочки его имененции, и вы получите столько, сколько вам угодно, не заплатив ни одного сантима процентов.

При этих словах Барбары все лицо княгини приняло выражение ужаса и вместе с тем глубокого презрения.

— Прибегнуть к помощи кардинала?! — вскричала она. — Да я лучше позволю себя убить князю; но мне кажется, все эти разговоры совершенно лишние, я пришла к вам, следовательно, желаю занять деньги у вас. Прошу сказать мне ваши условия?

— Они очень просты и кратки. Через час вы получите четыре тысячи скуди в вашем дворце и дадите Соломону Леви расписочку за подписью вашей и барона Версье.

— Но вы совсем с ума сошли!

— Нисколько. Нам необходимо обеспечение, расписка за вашими двумя подписями может нас гарантировать вполне. Вы понимаете, княгиня, что держать в секрете это дело в наших интересах, следовательно, вам беспокоиться не о чем.

— Хорошо, пусть будет так, — согласилась княгиня, — через час я буду иметь подпись барона и жду вас у себя дома с деньгами. Надеюсь, это все?