Папа Сикст V
Шрифт:
— Так да будет угодно Господу! — вскричал молодой Зильбер, который, будучи лицемером-пуританином, часто призывал имя Божье, даже и в таких мерзких делах, как заговор против жизни папы.
— Ну, а теперь перейдем к главному, — сказала герцогиня. — Что же вы требуете, господа, в награду за ваш опасный труд, в том случае, если предприятие наше удастся?
— Я требую легального возвращения мне моего Монтемарчьянского герцогства, прощения долгов, возвращения всех доходов с моего герцогства с тех пор, как папское правительство конфисковало мои феодальные права. Требую также, чтобы нам
— Все это вы получите, — отвечала, любезно улыбаясь, герцогиня. — Но, кроме высказанного вами, не желаете ли еще что-нибудь?
— Мне бы хотелось получить должность начальника папских войск, недавно отнятую папой у дона Джиакомо Бонкомпаньи герцога ди Сора.
Герцогиня Юлия с удивлением взглянула на Пикколомини и сказала:
— Вы знаете, дон Альфонс, что должность начальника папских войск весьма важна, и хотя собственно я и считаю вас вполне достойным занять ее, но будет ли это удобно ввиду вашей репутации бандита…
Альфонс Пикколомини нахмурил брови.
— Знайте, герцогиня, — сказал он резко, — если Альфонс Пикколомини просит чего-либо, то не иначе, как, будучи уверен в том, что его просьба будет исполнена. Вы можете быть уверены, герцогиня, что имя Пикколомини как по благородству происхождения, так и по многому другому звучало бы гораздо лучше, нежели имена Джиакомо Бонкомпаньи или Марио Сфорцы!
Герцогиня поспешила поправить свою невольную бестактность и, сладко улыбаясь, сказала:
— О вашей репутации бандита я заметила, между прочим, совсем не для того, чтобы вам отказывать. Конечно, вы получите все, чего желаете. Ну, а вы, синьор Малатеста, что хотите? — обратилась она к другому бандиту.
— О, я для себя ничего не прошу, — отвечал Ламберто. — Тот, кто принимает участие в революции, сам сумеет взять себе все, что ему нужно.
— Да, но могут случиться обстоятельства, — проговорила герцогиня.
— Впрочем, я прошу одной милости, — продолжал Малатеста, насмешливо улыбаясь, — чтобы в то время, когда папский престол будет вакантным, мне был бы поручен надзор за инквизиционными тюрьмами, и я буду крайне благодарен синьору Зильберу, если он в качестве помощника пожелает разделить со мной эту обязанность, — добавил бандит, обращаясь к молодому кавалеру.
— С величайшим удовольствием, — отвечал Зильбер, в свою очередь многозначительно улыбаясь.
Хотя герцогиня Юлия и не поняла, к чему клонится подобная просьба, тем не менее, изъявила согласие ее исполнить.
— Итак, синьоры, — продолжал Зильбер, — кажется, мы все обсудили. Взяли на себя труд позаботиться сделать вакантным папский престол мы, а синьоры Малатеста и Пикколомини устроят так, чтобы выбор святой коллегии пал на ту особу, которую все мы желаем видеть папой.
— Что же касается вознаграждения за труды, то и на это мы изъявили полное согласие сообразно желаниям синьоров Малатесты и Пикколомини.
Оба бандита почтительно поклонились.
— А как предупредить нас, — сказал Ламберто, — то вы об этом не беспокойтесь. Я всегда найду способ прислать к вам кого-нибудь
— А если вашего посланного арестуют?
— Не велика беда, пошлем другого. У меня уже троих повесили. Главное, не надо давать письменных инструкций, а на словах. Весь вопрос в том, чтобы быть готовыми хоть сейчас, — сказал, откланиваясь, Малатеста. Его товарищ сделал то же самое, и оба приятеля вышли из зала.
Свободно прогуливаться по улицам столицы таким страшным бандитам, как Ламберто Малатеста и Пикколомини, головы которых давно были оценены, казалось бы, несколько рискованным, так как лица их хорошо были известны гражданам Рима, но тут было много обстоятельств, которые способствовали безопасному появлению в столице обоих бандитов. Прежде всего, они пользовались славой самых искусных и неустрашимых воинов, папские сбиры их страшно боялись, притом же, многие из сбиров первоначально служили в их бандах и в душе оставались верны своим прежним начальникам. Кроме того, вся беднота Рима была на их стороне. Выйдя из дворца Фарнезе, оба бандита сели на лошадей и отправились по Аппиевой дороге, их сопровождал десяток самых отчаянных головорезов, внезапно появившихся из-за развалин. Выехав за город, Ламберто спросил:
— Вы к нам?
— Нет, мне нужно поговорить с одной особой, — отвечал с некоторым замешательством Пикколомини, — мне обещали сообщить кое-что об одном очень выгодном деле…
— Прекрасно, я очень рад, пожалуйста, меня не забудьте.
— Еще бы!
— А мне также надо побывать тут недалеко в одном домике.
— Какая-нибудь любовная интрижка! — сказал, подмигивая Пикколомини. — Узнаю вас, вы тот же Ламберто; счастливец, пользуетесь жизнью.
— Еще будет время сделаться монахом. Я намерен до тех пор наслаждаться, пока окончательно не разрушится мой организм, — отвечал Малатеста.
— Желаю вам, друг мой, полного успеха!
И бандиты, пожав друг другу руки, расстались. Провожавшие их телохранители, выехав за город, оставили своих предводителей и поскакали в свою трущобу. Когда они скрылись из глаз, Малатеста сошел с лошади и спрятался в развалинах. Непривязанная лошадь, почувствовав себя свободной, во весь опор понеслась по дороге. Прислушиваясь к ее галопу, Ламберто, улыбаясь, прошептал: «Они подумают, что я поехал на свидание, тем лучше. Мне кажется, мой уважаемый друг Монтемарчиано готовит мне какое-то угощение собственной стряпни. Но, к счастью, пока еще служат мне мои глаза, клянусь небом, я скорее помирюсь с Сикстом V, чем позволю провести себя этой кровожадной и невежественной скотине!»
Вокруг развалин некоторое время царила гробовая тишина, на дороге также не было никого видно; бывший феодал уже стал, было терять терпение, как вдруг невдалеке он увидал две приближающиеся тени и услышал голоса; в одном из них он узнал голос своего приятеля Пикколомини, одетого в костюм деревенского фактора; другой был пастух с овечьей шкурой на плечах.
— Сядем здесь, — сказал фактор, указывая на кучу развалин, находящуюся как раз возле того места, где спрятался Малатеста, — здесь нам нечего бояться, мы свободно можем говорить о наших делах.