Папа, спаси меня
Шрифт:
Хромая, с трудом мы доплетаемся до двери, которая так и осталась стоять нараспашку. Не разрешаю Кириллу отстраниться, убрать руку, которой он держится за мое плечо, но и он тоже пытается удержаться на расстоянии, чтобы не навредить мне, не опереться всем своим немаленьким весом.
— Антонина! Вы что это… — слышу удивленный возглас нашего врача. Увидев всю картину целиком, он тут же меняется в лице.
— Кир, это. что происходит?
— Его избили во дворике больницы, — говорю я сипло, а Кирилл стонет в ответ,
— Конечно, — врач тут же перехватывает поудобнее руку Кира с другой стороны и делает знак головой мне отойти в сторону. Я бегу закрыть дверь на замок, чтобы никто из больных не вышел, но лучше всего — чтобы никто не вернулся и не зашел внутрь. А после семеню за врачом, который на себе буквально тащит Кира, расслабившегося и закрывшего от боли глаза.
Шмыгаю носом и не знаю, что сказать, что сделать, чем помочь ему, как отплатить за его добро, которое. Оказывается, приносит одну только боль…
Но прямо перед моим носом дверь в кабинет доктора закрывается. Врач отодвигает меня рукой.
— Вернитесь к сыну, Кир будет в порядке, он сильный и выплывет. Пока помочь ему вы ничем не сможете. А я понаблюдаю, — говорит он строго и под его взглядом я теряюсь.
— Но я… — мне хочется сказать ему, что я могу побыть рядом, посмотреть, поддержать, однако ничего не удается проговорить: с глухим стуком дверь захлопывается.
Плетусь к себе на этаж, беру присмиревшего Егорку под ручку и возвращаюсь в палату. Малыш молчит, будто бы чувствуя мое настроение, не говорит ничего, не требует ответов, где отец и что случилось с дядей Киром.
Я усаживаю его в кровать, где совсем недавно он сидел вместе с Кириллом, беру забытую книжку со пола, открываю его на странице, где нарисована русалочка, и говорю неестественно радостным тоном:
— Прочитаю тебе до обеда новую сказочку. — Егор шмыгает носом. — Жила-была одна принцесса и влюбилась она в разбойника. Но разбойник оказался вруном, и пришлось принцессе выйти замуж за нелюбимого принца. Однако принц тоже оказался тем еще пройдохой. И жить бы принцессе в тоске и печали, если бы у нее не появилось настоящее сокровище.
— Сокхгховище? — картавит Егор, сразу заинтересовавшись. Я в ответ улыбаюсь и глажу его по голове.
— Конечно сокровище. По имени Егор.
Малыш улыбается. Ему приятно ощущать себя частью сказки, где он становится главным лицом.
— И тогда у принцессы стало все хорошо.
— А принц? — спрашивает он.
— А принц… — я беру в руку сотовый телефон и отправлю Жене сообщение о том, что хочу скорее получить развод, которое так и стоит в набранных уже несколько дней. — А принц пошел искать себе другую принцессу. Ну а разбойник… — вздохнув, добавляю я. — Он решил сразиться с драконом. И победил его. Потому что в его груди билось жаркое сердце настоящего воина!
Глава 40
— Кирилл, мы должны, нет, мы просто обязаны вызвать полицию, потому
— Я уже в порядке, Вань! Пара царапин для мужика — фигня, — стараюсь отмахнуться я, но сам понимаю, что тут царапинами дело не обошлось: у меня все кости болят. Бока помяты знатно. Седой самая настоящая крыса, исподтишка накинулся на своего же, да и не один. Сам, видимо, не захотел пачкать свои белоснежные ручки об меня. Или сыканул, что не осилит, не справится со мной… Во вторую версию мне верится больше.
Конечно, мне хочется найти его и раскатать по стенке, но отчасти я понимаю его состояние. Я бы тоже пытался бороться до последнего за семью, которую у меня просто отняли. Как минимум, в этой ситуации Седой достоин разговора начистоту. А чтобы говорить с ним начистоту я должен разобраться сам: изменяла мне Малая с ним или нет. Почему она выскочила замуж за него? Этот вопрос не даёт покоя, потому что видно же невооружённым глазом, что нет, и не было между ними большой любви. Нет. И не было.
— Я должен вызвать полицию! — повторяет Иван и тянется к трубке.
— Вызывай, но я не дам никаких показаний. Скажу, что сам напал на него… Пусть меня ещё и посадят на пятнадцать суток, раз ты так хочешь.
Иван с силой стучит кулаком по столу и шипит себе под нос. Он злится на меня, и я понимаю, что не без оснований. Я сам вывожу на конфликт, но по-другому нельзя. Я не такая крыса, как мой бывший лучший друг. Я во всём привык разбираться сам. Без группы поддержки.
— Какой же ты упёртый! А что ты делать будешь, если тебя в подворотне поймают и ножом пырнут? А?
— Не поймают… И не пырнут… — отрицательно мотаю головой я.
Седой хоть и крыса, но мозг у него есть, а голова пока ещё на плечах. Я понимаю, что это было предупреждение, месть за тот случай, когда я унизил его и начистил ему морду. Месть за то, что я увёз его жену и сына, не удостоив его оправданиями, и разорвал наш контракт. Следующим этапом и жирной точкой в наших с ним отношениях будет разговор.
— Вань, не лезь ты… Ладно? Сейчас узи-шмузи сделают, и я домой. Мы сами с ребятами разберёмся. Тут никак по-другому. Понимаешь?
Иван стискивает зубы и кивает. Его всегда настораживала моя связь с криминальным миром, но он не лез и знал, что именно эта сторона моей жизни однажды спасла его шкуру.
Согласившись со мной и заявив, что за это его не погладят по головке, Иван всё-таки выписывает мне направления, и я медленно бреду к лифту, чтобы поскорее завершить весь этот кошмар с осмотрами и поехать домой.
УЗИ делают быстро, как, впрочем, и рентген… Терпеть не могу все эти медицинские осмотры, а когда твоя жизнь в последние месяцы напрямую связана с ними, это всё бесит ещё сильнее. Мне хочется как можно быстрее забыть о больницах и услышать заветное: «полная ремиссия». Иван говорит, что всё пока идёт просто идеально, но нужно будет смотреть анализы после последней химии. Совсем скоро.