Папина Незабудка
Шрифт:
Отцепив с искусственного стебля что-то маленькое, похожее на мохнатого шмеля, он подносит это ко рту и демонстративно сдувает с предмета пылинки.
– Прибираться надо чаще, - с повседневной интонацией замечает Тим.
Глаза орехового цвета адресуют мне взгляд. Наблюдательный. Настороженный. И все-таки в них вспыхивает усмешка. Легкая. И самоуверенная.
На миг прикрываю глаза.
Схватившись правой рукой за ручку открытой двери, находясь в ступоре, накрываю рот другой. Упираю взгляд в пол, в стену и потом
– Ты что меня слушал?
– С тех самых пор как был здесь в последний раз.
Ни капли сожаления или чего-то там подобного мой слух не отмечает.
Запускается ответная реакция. Моя реакция!
В груди вспыхивает обида.
Плотно сжав челюсти, выдыхаю через нос, словно бык на тореро. Зрачки наливаются ночью и я готова дать отпор.
Стреляю глазами на ящик со сковородками. Нужно только выдвинуть его и достать самую тяжелую!
Я делаю резкий выпад. Пальцы мои на ручке нижнего шкафа, но тело в кольце крепких рук. Перехватив меня поперек, Тим оттаскивает от «моего спасения» - ящика со сковородами.
– Ненавижу тебя! Придурок! – луплю его кулаками по рукам, попадая и по своим предплечьям.
А он, развернув меня к себе, прижимается плотнее. И вот уже его щетина грубо скользит по контуру моей нижней челюсти.
Сволочь!
Если он сейчас меня поцелует, я его придушу!
Вырываюсь, но Суворов вдавливает меня в себя рывком, и я врезаюсь в его грудь. Вытянутые пальцы хватают меня за затылок, за хвостик, и заставляют наклонить голову. Не успев даже толком вскрикнуть и вздохнуть, я ощущаю на губах губы Тима.
Глава 29. Сова
Вика
Теплые умеренно влажные подушечки губ целуют меня. Хорошо, что не всасывают, не впиваются и не кусают.
Будет он мне тут звериные инстинкты показывать!
За поцелуй с выражением, бить не буду, но из квартиры выставлю обязательно.
Думая, что я уже парю в облаке сладкой неги или нахожусь в нирване, Суворов чуть ослабляет хватку.
Его пальцы, которые захватом-крабика, держали меня за волосы и фиксировали мой затылок, выбрались из прически, при этом в целом мужская ладонь продолжала держать мою голову. Секунда и пальцы Тимофея уже плавно легли на мои волосы.
Предпринимаю попытку вырваться – бесполезно!
Рука Тима исчезла с моего затылка, зато помогла второй его руке меня приподнять и усадить прямо на кухонный стол. Он был практически пуст, так как я прибралась после визита невестки.
Оторвавшись от моих губ, и жадно вдыхая воздух, Суворов лбом упирается в мой лоб и просто поглощает меня взглядом.
Его пальцы уже нежно массируют мои виски и лохматят мне всю прическу к едрене фене.
Чувствую приступ бешенства, напомнив себе про жучки и про две недели его упорного молчания.
Резко вскидываю колено,
– Вика! – с упреком роняет он, мазнув взглядом вниз.
Глаза орехового оттенка сверкают.
Мужчина, безусловно, удивлен, с чего это я такая грозная. Серьезно?
– Отстань от меня, понял?! – громко возмущаюсь я.
Он пытается вернуть мои руки под свою власть, а мне удается избежать этого.
Глубоко вздохнув и свирепо взглянув на него, выбрасываю левую руку в сторону двери и, тыча указательным пальцем в пространство, громко приказываю:
– Пошел вон!
Глаза Суворова расширяются и тут же опасливо сужаются. А после и вовсе в них вспыхивает странный огонек, не предвещающий мне одиночества на ближайшую ночь.
Может быть, надо было вежливо попросить?
Поздно!
Расплывчато усмехнувшись, Тим и не думает со мной разговаривать. И делает он это намерено!
На мой приказ, он отвечает мне действиями.
Не прерывая зрительного контакта, и больше с вызовом глядя мне в глаза, Тим стягивает шарф. Кидает его на спинку кухонного уголка.
Изгибаю бровь, в скрытом вопрос: «И что дальше?»
Суворов усмехается уголком губ и не спеша, по-домашнему что ли, снимает пальто. Аккуратно перекидывает его через спинку диванчика. И все это, не прерывая со мной зрительной связи.
Я не выдерживаю и опускаю взгляд на пуговицы светло-синей рубашки. От пиджака Тим только что освободился.
– Я не понимаю, на что ты надеешься?
– недоуменно качнув головой, уже гораздо тише заключаю.
– А ты все, Вика? Больше меня не любишь?
Приступив к расстегиванию манжет, Тимофей вскидывает глаза. Кожа на лбу его морщится, образуя продольные складки.
– Ты сейчас же уйдешь отсюда, - придаю своему голосу холодность. Насколько это вообще возможно.
Насмешливо хмыкнув, Суворов даже не удостаивает меня ответом.
Нервно зажимаю край крышки стола. Надо идти, а я не могу пошевелиться. Словно внезапно превратившись в статую, наблюдаю, как любимый человек избавляется от одежды.
Сейчас он смотрит на меня с наглой уверенностью, добравшись уже до пуговиц на рубашке.
– Ничего не будет! – протестую я, дальше сев на столе.
Глаза Тим слегка прищуривает, скосив взгляд на мебель.
Последняя пуговица на рубашке расстегнута. К облегчению моему, бывший любовник не торопиться ее срывать со своих плеч. Напротив, он даже отходит на шаг назад. Разворачивается и неспешной походкой мерит небольшое помещение.
– Я не хотел тебе делать больно…
Ореховые глаза на миг согревают теплом.
– Я честно думал, завершить все с прошлой жизнью и больше никогда не ворошить былое. Потому я условно обозначил полгода, чтобы просто пережить это морально.