Папина Незабудка
Шрифт:
– Игорь Петрович…
Через мгновение ее глаза, сквозь практически невидимые линзы стильных очков, упираются в меня.
– Да, поняла.
Возвращает трубку на место.
– Игорь Петрович, освободился и ожидает вас, господин Суворов, - с вежливой улыбкой вещает она.
Благодарю и прохожу в кабинет большого босса.
Не стучусь. Пошел он на…
За лаконичной дверью шоколадного цвета меня ждал тамбур. Ладно. Можно чуть выдохнуть. Давлю на ручку следующей двери и уверенно прохожу в огромный
В ноздри бросается другой запах, нежели в приемной. Там сухой, офисный. А здесь вкусный. Пряный что ли…
Панорамные окна на половину затянуты жалюзи. Едва успеваю осмотреться, как слышу:
– Тимофей Иванович, - поджарый мужчина лет тридцати восьми-сорока, поднимается с кресла и, застегнув пиджак на одну пуговицу, выступает навстречу. Протягивает руку для рукопожатия, - добро пожаловать.
Осматриваю его, себя и понимаю, что отчества здесь не уместны.
Скептично взглянув на протянутую руку, замечаю:
– Давай на «ты» и без лишних телодвижений. Я не в цирк приехал и не в Мавзолей. Оказывать почести не для кого. Что у тебя? – киваю прямо в лицо Саломатину.
– Давай по делу.
Он коротко подтягивает уголки губ вверх и убирает руку.
– Ну, давай, - менее позитивной походкой возвращается на свое место, - присядешь? – предлагает он попути.
– Безусловно.
Занимаю место за продолговатым извилистым столом. Босс возвращается в кресло.
– Говори, что хотел, - смотрю в упор, - жду.
– Ты не очень-то дружелюбен, Тимофей, - покачивается в кресле.
Резко выдыхаю.
– Не тяни, Игорь.
– Насколько далеко зашло твое расследование?
– Не понял, - свожу брови.
– Ты сам сказал: «давай по делу». Хочешь меньше провести времени в этом кабинете, тогда говори.
– Я вышел на человека, который был за рулем "Гелендвагена", - прерывисто выдыхаю, - явившегося причиной аварии. Но его следы теряются в Южной Америке. Он засветился на камерах в аэропорту Рио-де-Жанейро, после его никто не видел.
Я говорю чистую правду. Сейчас это в моих интересах.
– Не догадываешься, почему он исчез? – глаза Саломатина светятся загадочным блеском.
– Для меня, очевидно, что его убрал заказчик. Таким образом, он зачистил за собой следы.
– Или… - по-прежнему покачиваясь, Игорь намекает на другой вариант исхода.
– Ты вычислил его? – выдыхаю я свою догадку.
– Не я. Мой человек. Фотки показать?
Грудь опаляет холод. Будто внутренние органы накрывает жидкий азот.
Не дожидаясь моего ответа, Саломатин бросает бумажный пакет на отполированную поверхность офисного стола. Он по инерции скользит в мою сторону и тормозит. Кошусь на пакет.
Нет. Фотки не нужны. И так все понятно.
– Зачем ты это сделал? – мне с трудом даются эти слова.
–
– Речь шла о слиянии компаний. Сделка была международной.
Теперь-то известно, когда процесс запущен официально. А тогда она ничего не сказала. Даже мне, собственному мужу.
– Мне очень жаль, Тимофей. Очень жаль…
– Ты убрал мелкую сошку, - опускаю пальцы на пакет и запускаю в сторону биг босса, - но не заказчика.
– Мой человек ищет, с чьих уст прозвучал приказ.
– По-моему это очевидно. Это была попытка остановить сделку. Притом грязная и неприемлемая.
– Ты подозреваешь моего самого явного конкурента по бизнесу. Но, Тимофей, уверяю тебя список куда более обширный. Даже в моей семье лада нет.
– Я не стану копаться в чужом белье.
– Понимаю, - качает головой Саломатин.
– Тогда за сим я на вижу смысла в дальнейшем разговоре, - поднимаюсь из-за стола.
– Погоди, Тимофей, - Игорь рьяно покидает свое кресло и бодро спешит обойти стол, - я хотел предложить компенсацию, - деловито почесывает бровь, - есть даже варианты.
Останавливаю его жестом.
– Твои деньги не вернут мне жену.
По моему взгляду ему становится все ясно. Мерно закивав, биг босс отступает назад.
Ноги меня сами несут к ней.
Кладбище.
Красивое. Тихое. Спрятанное в зеленой роще.
Ухоженные дорожки меня приводят к пышной могиле.
Привет!
На холодном камне ласкаю ладонью милое до боли лицо. Ставлю в вазу ее любимые цветы. Присаживаюсь на лавочку и рассказываю все как есть.
В руках браслет, который мне давно вернул эксперт.
Сначала у меня были мысли прикопать его в могилу любимой. Но потом я подумал и решил оставить его дочери. Это будет знаком нашей родительской любви к ней. Так Виолетта будет знать, что мы всегда с ней рядом.
Еще я заказал знакомому ювелиру, который живет под Питером, медальон на цепочке якорного плетения, опять же для Незабудки. Это будет вещица фамильная в память об Ульяне.
В плоский медальон овальной формы, украшенный драгоценными камнями, будет вставлена фотография покойной жены. Я хочу, чтобы дочь, которая была лишена матери, знала и помнила ее имя и знала, какой она была красивой.
Я не могу сюда не летать. Поэтому два раза в год пока один, потом с дочкой я буду летать в Москву, чтобы проведывать свою первую любовь, свою верную любимую первую жену.