Паприка (Papurika)

Цуцуи Ясутака

– Точно.

Паприка ждала, что Конакава скажет дальше, но тот жевал ветчину.

– А у вас на работе сейчас нет никакой «болтанки»? Конакава еле заметно улыбнулся. Видно, азы психоанализа ему знакомы.

– В смысле, «Джамбо» – Полицейское управление метрополии?

– И никто не замечал, что внутри все настолько шатко.

– Да уж…- только и произнес Конакава, а сам задумался, пропустив толкование Паприки мимо ушей.

Та, не получив пищи для анализа, продолжала:

– Ненадолго появлялась собака.

– Собаку держали,

когда я был маленьким. Отец.

– И во сне была та же собака?

– Похоже, да.

– Вы ее любили?

– Да. Только я как-то раз вывел ее на улицу, и ее сбило…

– Она погибла?

– Н-да,- кивнул он.

Паприка присмотрелась к лицу Конакавы, но так и не поняла, по-прежнему ли он считает себя виноватым перед собакой.

– Насколько я понимаю, там проскальзывали фрагменты ваших расследований?

– Да, как только проснусь – забываются. Но я действительно их видел,- неожиданно добавил Конакава и вдруг увлеченно заговорил: – Помните громкое убийство управляющего большого поместья в Хатиодзи? По-прежнему не раскрыто. Мне случается видеть нераскрытые дела во сне. Однако странное дело: раскрытые – никогда.

Паприка улыбнулась:

– Вас так поглощает работа, что вы пытаетесь распутывать преступления даже во сне.

– Да уж.- Конакава посмотрел на Паприку. Лицо его было серьезным.- Сон ведь такая штука, верно?

– Да, есть примеры, когда во сне отыскивали ключ к раскрытию преступления.

– Я о таком слышал.- Конакава опять задумался.- Только в той усадьбе возник пожар, хотя на самом деле его не было.

– Так, пожар. Что может быть с ним связано?

– Мне не приходилось вести дела о пожарах,- ответил Конакава. Он явно смотрел на все сквозь призму работы.

– Скажем, какой-нибудь пожар поблизости от дома, пусть даже в прошлом?

– Нет, ничего.

Конакава лишь отвечал на вопросы, а сам ничего не добавлял. Некоторое время они молча пили кофе.

– Говорите, фуршет проходил в посольстве?

– Да.

– И то было настоящее здание посольства какой-то страны?

– Нет, я просто подумал во сне о посольстве.

– Что вас может связывать с этим зданием?

– Ничего особенного. Возможно, где-то видел – и только. Похожих зданий много.

Но теперь здание припоминала сама Паприка. Она только что поймала себя на этой мысли и удивилась. Где она его видела? Необходимо распечатать и этот кадр.

– Вы часто ходите на вечеринки?

– Нет, редко… хотя приглашают,- замявшись, продолжал Конакава.- Вместо меня стала ходить… жена. Там один задругам у нее появлялись новые знакомые. Теперь ее приглашали и они.

– Выходит, почти каждый вечер?

– Положим, не каждый, но часто,- усмехнулся Конакава.

– Началось недавно?

– Лет шесть-семь назад.- Конакава посмотрел на Паприку так, словно хотел сказать: «Поэтому причина бессонницы – в другом».

И раз уж полицейский отзывался, Паприке следовало вести беседу дальше.

– А раньше какие увлечения были у супруги? Конакава задумался, поэтому Паприка спросила наугад:

– Читать любила?

Конакава поднял голову.

– Действительно, в том банкетном зале мне попались на глаза стенды с книгами. Я бы не сказал, что это у жены увлечение, но прежде она любила читать. Это что же получается? Во сне проявилось мое желание, чтобы она перестала ходить на вечеринки и сидела дома – пусть даже с книжками? – Лицо Конакавы озарилось улыбкой.

– Думаю, да,- улыбнулась ему в ответ Паприка.- А, вот еще что… Кто родители вашей супруги?

– Ее отец – полицейский,- ответил Конакава с легкой гордостью.- Как, впрочем, и мой.

Паприка представила, в какой строгости воспитывали Конакаву и его жену. Диалог опять прервался – Паприка боялась показаться навязчивой, поскольку любая ее фраза непременно обращалась в вопрос.

– Ой, совсем забыла. Я же купила паприку и ветчину «Синьория». Не откажетесь?

От ее взгляда не ускользнуло, как блеснули его глаза. «А он понимает толк в деликатесах. Выговорился с утра пораньше, вот и проголодался».

– А эти поиски снов – увлекательное занятие,- разрезая ветчину, вдруг вымолвил Конакава.

– Ну, сегодня первый сеанс, поэтому ограничимся простым анализом сна.

– Носэ говорил, вы проникаете в сновидения?

– Да. Попробуем в следующий раз.

– А то лицо с распечатки,- сказал Конакава, вытирая рот платком.- Я совершенно не помню, чтобы встречался с тем человеком. Интересно, как он очутился в моем сне? Можно мне тоже копию? Хочу проверить.

– Пожалуйста,- сказала Паприка, а сама подумала: «Он что, будет искать в картотеке преступников? Только представить себе: Сэйдзиро Инуи в прошлом совершил преступление, занесен в картотеку полиции, и его дело где-то попадалось на глаза Конакаве… Ерунда какая-то».

Паприка пристально смотрела на лицо Инуи с распечатки, лежавшей на углу стола. Ему не свойственно такое выражение: Инуи слегка улыбался, глаза добрые, а взгляд – прямо-таки ласковый. Паприка ни разу не видела Инуи таким. Лицо Инуи распечаталось крупно – выше лба и ниже подбородка обрезано, и что у него сзади – непонятно. Паприка передала копию Конакаве, тот долго и пристально смотрел – и наконец серьезно сказал:

– Он не похож на преступника. Паприка еле удержалась от смеха:

– Может, чем-то напоминает вашего отца?

– Этот… строгий взгляд похож. И рот.

– А во сне вы бы признали его за отца?

– Не знаю. За отца – вряд ли. Все-таки есть в нем что-то отталкивающее.

– От этого вы сразу и проснулись, да? Конакава с подозрением посмотрел на Паприку:

– Хотите сказать, их схожесть шокировала меня самого?

– Наверное, да.

– Интересно, почему? Я часто видел отца во сне, но это меня никогда не шокировало.- Конакава опять посмотрел на распечатку и задумался.

– Еще кофе?