Паприка (Papurika)
Шрифт:
С этими словами Паприка надела на голову Конакавы «горгону». В отличие от Носэ, он не задавал вопросов, делал то, что велят. Не будет никакого толку, если он уснет, но не увидит сон, поэтому давать снотворное нельзя. Моля бога, чтобы он непременно уснул, Паприка разместилась на диване в гостиной.
Она испробовала все методы релаксации, но никак не засыпала сама. "Снотворное скорее нужно мне",- подумала она. Ацуко Тиба до сих пор не отыскала Химуро, работа над докладом застопорилась. В спальне, где лежал Конакава, было тихо. "Наверное, терпеливо борется с бессонницей и не шевелится, чтобы не шуметь",- подумала Паприка, отметив его такт. А пока мысленно сравнивала мужское обаяние Тацуо Носэ и Тосими Конакавы – сама не заметила, как уснула.
Наутро, когда она проснулась, Конакава был уже одет и сидел за столом в гостиной. Похоже, все это время пялился на нее. От стыда она покраснела.
– Ой, здрасьте! Вы уже приняли душ? – спросила она первое, что пришло в голову. Поспешно встала с постели и сгребла в охапку одежду. Семь тридцать утра.- Вам удалось поспать?
– Да.
– Сон видели?
– Как сказать.
"Или сны его не интересуют, или он их тут же забывает«,- подумала Паприка.
– От кофе не откажетесь?
Разлив кофе по чашкам, Паприка отнесла их на прикроватный столик в спальне, а Конакава принес сахар и сливки.
– Давайте воспроизведем ваш сон,- предложила Паприка и вывела на дисплей запись из памяти коллектора.
Хронометраж в правом нижнем углу дисплея зафиксировал первый сон Конакавы – в четыре двадцать четыре. По-видимому, до этого он не спал. Кофе остывал, а они не сводили глаз с дисплея. Даже Конакава увлекся.
В самолете. Широкий салон. Похоже, это «Джамбо». Самолет несколько раз сильно кренится набок – то вправо, то влево. Пассажиры сидят спокойно, не паникуют. «Обычно в «Джамбо» крен не ощущается",- подумала Паприка. Потом кадр меняется – мы в помещении. Темная комната в традиционной японской усадьбе. Паприка и Конакава идут по коридору. Видят, как на кухне с дощатым полом женщина средних лет стирает белье.
Паприка нажала на паузу.
– О, даже такое возможно? – удивился Конакава.
– Где эта усадьба?
– Не знаю.
– А женщина кто?
– Я с ней незнаком.
– Кто-нибудь… похож на нее?
– Ну-у…
– Можете предположить, кто бы мог заниматься хозяйством на кухне такой старой усадьбы?
– Скорее всего,- спустя какое-то время заговорил Конакава,- это мать.
Однако было видно, что он сплутовал.
– Красивая женщина.
– Думаешь?
Паприка сразу поняла: Конакава не считает эту женщину красивой. Может, это его жена появилась в другом облике, но Паприка решила не уточнять, а смотреть сон дальше.
Какой-то сад. Возникла собака и тут же исчезла. Теперь комната западная. Лежит человек. По коридору течет кровь. Возможно, фасад той же усадьбы. И полыхает пожар.
Паприка подумала, что Конакаве приснилось место какого-то преступления. Но полицейский молчал, ничего не объясняя. "С ним придется нелегко",- подумала Паприка. Но опыта у нее достаточно.
Вход в роскошное здание, внутри в самом разгаре банкет. Конакава пытается туда попасть, но перед ним стоит мужчина, похожий на охранника, и не пускает.
Паприка остановила кадр.
– Кто он?
– Его помню. Это чье-то посольство. Я просил охранника, чтобы впустил, потому что в здании бомба. А он не пускал. Говорил, хочу проникнуть на банкет.
– В реальности так было?
– Нет.- Конакава постепенно становился разговорчивее.- Точно. Как назло, в тот момент я был во фраке.
– Почему?
– Меня пригласили на тот банкет. Но я, растяпа, забыл пригласительный.
– То есть охранник посчитал, что вы пытались проникнуть в зал под предлогом поиска бомбы?
– Но бомба-то действительно была,- сокрушенно произнес Конакава.
Следующая сцена. Лицо охранника вытягивается.
– Что случилось?
– Ая ему сказал, что заложил бомбу сам,- улыбнулся Конакава.
Дальше. Конакаву наконец-то пропускают, а в помещении полно гостей. И почему-то разложены книги, будто на книжной ярмарке. Вдруг Паприка заметила в толпе чье-то лицо, приблизила изображение – и изумилась. То было лицо Сэйдзиро Инуи.
– Кто это? – не сдержавшись, выкрикнула Паприка-Ацуко.
Конакава озадаченно посмотрел на нее, не понимая, что ее взволновало.
– Не знаю.
– А почему он тогда появился?
– Сейчас припоминаю, что видел его во сне. Хотя лицо незнакомое. На самом деле, похож на моего отца. Только без бороды.
Почему это изображение примешалось ко сну Тосими Конакавы? Исходя из конструкции модуля, трудно предположить фрагментарное появление записи сна другого пациента.
– Что-то случилось? – поинтересовался Конакава, бросив взгляд на изумленную Паприку.
– Подождите-ка.- Паприка еще больше увеличила лицо Сэйдзиро Инуи и распечатала на принтере.
– О, даже так умеете,- опять восхитился Конакава.
– Идем дальше.- Паприка сняла изображение с паузы.
Заметив поразительную схожесть неизвестного человека с собственным отцом, удивился и сам Конакава. На этом сон прервался и полицейский проснулся. Дальше на записи через длительные промежутки проскальзывали только обрывки снов.
– Вы почти не спали,- вздохнула Паприка.- Это тяжело, но у вас организм крепкий. У простого человека днем бы слипались глаза.
Конакава задумался, всматриваясь в портрет Сэйдзиро Инуи.
– Что-то не так? – спросила Паприка.
– Вы удивились при виде этого лица,- сказал Конакава.- Вы, похоже, знаете этого человека?
23
За едой Конакава был неразговорчив, и Паприке оставалось лишь самой задавать наводящие вопросы, чтобы подвести его к скрытому смыслу сна.
– А что, «Джамбо» сильно болтало?
– Да уж.- У Конакавы не было аппетита, но из вежливости он через силу ел яичницу.- Сам я на «Джамбо» летаю нечасто, но не думаю, что его может так болтать.